«Мы мерзнем в своих конурах с женами и детьми»: как бунтовали крестьяне в Закамье

Об этом в своих трудах рассказал историк-краевед Владимир Ермаков.

Впрочем, политические настроения в Закамье были разными. Одни фанатели от императорского дома.

И в марте 1881 года, когда народовольцы убили императора Александра II, жители села Бетьки в газете «Уфимские губернские ведомости» писали: «Ничего не может быть тяжелее для сердца истинно русского человека, как нынешняя потеря любимого, доброго и поистине святого Монарха». Были и такие, кто поехал на коронацию Александра III.

Но уже в конце XIX века среди закамских жителей начались брожения. Их активно подпитывали политические ссыльные и местная интеллигенция.

Например, в 1877 году поступил донос крестьянина Дорогина на помощницу учительницы земской школы села Большая Шильна Евгению Соколову, которая хранила запрещенные книги. При обыске в ее квартире нашли подозрительную переписку, брошюру «В мире есть царь, этот царь беспощаден» и стихи – «Утес», «Молодежь», «Медленно движется время». Соколову арестовали. На первом же допросе она показала, что получила «запрещенку» от брата – учащегося Казанской семинарии. Учительницу быстро выпустили. Соколова продолжила преподавать в Шильне.

Возникали невероятные слухи. В письме казанского губернатора уфимскому от 28 мая 1879 года говорится: «Между крестьянами распространяются новости, что скоро все будут равны, у помещиков отнимут землю и разделят ее поровну, на каждую душу по восьми десятин...».

В заключение говорилось: «На ярмарке в Челнах рассказывалось, что господ, которые сделали измену, казнят в Петербурге. Кто желает это видеть, может идти в Чистополь, а оттуда за счет казны довезут до столицы».

Но недовольство росло.  В 1905 году оно вылилось в серьезные беспорядки. В июне жители деревень Ивановка и Олимпиадовка потребовали от управляющего помещиков Чукашевых свободного проезда по барским лугам на арендные участки. Тот не хотел уступать. Аренда была очень важна для крестьян, так как у них на 669 душ приходилось всего 459 десятин. Не было выгона для скота. Приходилось арендовать участки. Исправник уговорил управляющего пойти навстречу крестьянам. Однако в июле Долганов запретил сельчанам косить луга и пасти скот на барской земле, что те делали издавна по договоренности с помещиком. За это они отдавали Чукашевым половину скошенного сена, каждый год  засевали 70 десятин господской земли, вывозили хлеб со 100 десятин полей в помещичьи закрома. Крестьяне оказались в тупике – по дороге ездить нельзя, скот пасти тоже, сено косить запрещается. 

А тут еще чистопольский мещанин Анциферов стал призывать к захвату помещичьей земли. Его арестовали. Мужчина раскаялся, уверял, что «толкал речи» в пьяном виде. Через месяц его отпустили. До открытых столкновений дело не дошло. Крестьянам разрешили пасти скот.

В октябре-ноябре 1905 года волнения охватили 15 волостей Мензелинского уезда. Бурлили страсти и в имении Чукашевых. Вначале крестьяне из Олимпиадовки увезли 75 подвод господского сена, потом решились на самовольные порубки леса. Сторожа хотели воспрепятствовать – но бунтовщики взялись за ружья: застрелили собаку и кошку, сожгли караульную избу, сеновал и коровник.

В конце ноября крестьяне села Верхний Акташ, деревень Ильтен-Бута, Калейкино разгромили имение барона Притвица – вывезли около 30 тысяч пудов хлеба, скот. Пристав с десятью солдатами в 54 дворах селения нашел 300 пудов овса, 7 пудов гречихи, 4 пуда ржи, лошадь, корову, двух телок и три бревна. Крестьяне вернули чужое, объяснив, что в погроме не участвовали, а вещи подобрали на улице.

В Старо-Кашировской волости у помещицы Ботезато крестьяне увезли с поля 50 телег хлеба на 300 рублей. Барыня так испугалась, что решила имение продать.

В целом в Мензелинском уезде под угрозой разгрома оказались 16 усадеб. Среди помещиков царила паника.

«Прошу принять меры успокоению крестьян агитаторы ночью собирают сходы жду разгрома посылаю вам телеграмму окольным путем живу моем имении бывшем Греве при деревне Шумыш. Мария Вадимовна Крыжановская», – написала губернатору помещица. Уфимский губернатор распорядился взять имение под охрану.

Под угрозой оказалось и казенное имущество. Так, лесничему Биклянского лесничества Кожевину 30 ноября поступило анонимное послание. В нем говорилось: «Мы крестьяне с. Бетьков, Простей и Соболекова обращаемся к Вам с последней мирной просьбой, просим Вас выдать нам из Вашего лесничества сухостою на отопление наших убогих жилищ. У Вас гниет масса лесу, не принося пользы, а мы мерзнем в своих конурах с женами и без помощными детьми... Если Вы добром не разрешите, мы вынуждены будем принять насильственные меры и тогда на нас уже не гневайтесь...».

В Ахметевской волости крестьяне трижды поджигали помещичье сено и подворье. В одном из сел Языковской волости земледельцы потребовали от купца, арендатора мельницы, компенсации за 25 десятин крестьянской земли, затопленной после образования мельничного пруда. Арендатор отказался платить. В ту же ночь мельница и надворные постройки запылали: тушить пожар никто не пошел. Лишь после этого купец согласился платить за затопленную крестьянскую землю.

Вечером 10 сентября 1906 года в имении Анны Татищевой при селе Князево сгорели скотный двор и молотильный сарай. Убыток составил 3 тысячи рублей.

Революционные настроения витали в воздухе. Так, в ночь с 23 на 24 февраля 1908 года полицейский Боков в Челнах заметил пьяных, поющих революционные песни. Когда стражник задерживал певцов, один из них заявил: «Да я с таким не хочу и разговаривать». Однако по мере протрезвления смелость испарилась. Нарушителями оказались крестьянин села Куракова 20-летний Абрамов и его товарищ — Дудин с Кокшанского завода. Парней наказали двухнедельным заключением.

В другом случае в трактире Александрова в Челнах пьяный крестьянин Ларионов долго ругал священников, а затем высказывал оскорбления в адрес государя. Ларионов получил три месяца тюрьмы.

«Прошу принять меры успокоению крестьян агитаторы ночью собирают сходы жду разгрома посылаю вам телеграмму окольным путем живу моем имении бывшем Греве при деревне Шумыш».
Мария Вадимовна Крыжановская