О вкусах не спорят

Стоя возле парковки в ожидании назначенного часа, я разглядываю людей. В глаза бросаются двое: молодой человек и девушка. Почему за них так цепляется взгляд — трудно сказать. Вроде бы, ничего особенного, студенты как студенты. У него рюкзак и немного отросшая стрижка, у нее — рыжие вьющиеся волосы, потертый кожаный портфель и сигарета в руке. Весь вид их как будто хочет рассказать что-то о своих хозяевах, только я не владею языком, на котором ведется рассказ.

Час отъезда. У Максима новенькая спортивная машина, галстук и костюм и без единой складочки. Ему девятнадцать лет. Выясняется, что юноша с рюкзаком тоже едет с нами в Бордо, а девушка просто пришла его проводить.

Максим, беспрестанно улыбаясь и демонстрируя все свои безупречные зубы, производит впечатление то ли торгового агента, то ли человека счастливого, самоуверенного и всей душой желающего сделать окружающих такими же счастливыми, как и он. Уже на ближайшем перекрестке выясняется, что первое предположение было близко к истине. Максим радостно указывает на рекламный щит у дороги.

— Вот это — моя сделка! Я занимаюсь продажей рекламных пространств, — радостно объявляет он.

— Тяжелая, наверное, у тебя работа? — спрашиваю я как носитель той расхожей мысли, будто работа продажника напоминает вылазку большой белой акулы на калифорнийский пляж.

Максим как будто даже удивлен.

— Нет, наоборот, работа очень приятная. У меня замечательные отношения с коллегами, свободный график. Например, я занимаюсь теннисом. Два раза в неделю у меня бывают тренировки прямо в середине дня. Я прихожу утром в офис, ухожу в обед и потом возвращаюсь в пять вечера. И никаких проблем! Напротив, моя фирма очень уважительно относится к свободному времени своих сотрудников.

— Действительно, здорово! — соглашаюсь я. — Но всетаки в отношении заказчиков наверняка приходится проявлять некоторую агрессию? Ну, чтобы убедить, что твой продукт или сервис самый лучший, заставить человека раскошелиться…

— Вовсе нет! — доброжелательно возражает Максим. Его манера говорить наводит на мысль о воспитательнице из платного детского садика, которая в тридцатый раз разъясняет детишкам, откуда берется молоко: мол, ну что же тут сложного, ничего, я вам еще раз объясню. — На самом деле, никакой агрессии в нашем ремесле не требуется. Смотри: моя главная цель — удовлетворить клиента. Я пытаюсь мысленно войти в его ситуацию и понять, чего он хочет. И потом предлагаю действительно качественный продукт, который полностью соответствует ожиданиям заказчика. Ведь это же сплошное удовольствие, а не работа!

…и снова улыбка воспитательницы, ожидающей реакции своей малолетней паствы.

— Если так смотреть, то действительно, ты прав, — соглашаюсь я и углубляюсь в размышления о том, что надо бы пересмотреть мои взгляды на профессию Максима. Тем временем Кзавье, студент с заднего сиденья, спрашивает:

— А у тебя аттестат о среднем образовании с каким уклоном? С коммерческим?

— Ах, у меня вовсе нет никакого аттестата, — снова расплывается в улыбке Максим. — Мне никогда не нравилось учиться. Зато я люблю работать. Уже в семнадцать лет я устроился в магазин мужской одежды продавцом. Чудеснейший был опыт! Там я понял, что коммерция — это действительно мое. К тому же у меня было много бонусов: например, я мог покупать себе костюмы самых известных брендов с пятидесятипроцентной скидкой. Я там себе весь гардероб составил! — добавляет Максим, сияя от гордости.

— И ты так и не хочешь получить хоть какое-нибудь образование, связанное с твоей работой?

— Хочу! — охотно соглашается Максим. — Я как раз сейчас думаю, как получить аттестат заочным способом. А ты где-то учишься?

— Да, я учусь в школе изящных искусств. Я художник, — отвечает Кзавье.

Как всегда, в компании молодых людей, живущих в маленьком городе, заводится разговор о том, как студенту скучно в провинции.

— Признаюсь, мне, как человеку из большого города (то есть из Бордо), довольно трудно привыкнуть к жизни в По. Не то, чтобы здесь совсем не было культурной жизни, просто все мероприятия как-то не очень афишируются. Надо знать, где искать о них информацию, — сетует Максим.

— Это верно, — подтверждает Кзавье, уроженец По. — На самом деле, здесь много что происходит, но если не интересоваться, то ничего и не узнаешь. Ты, например, уловил, что в следующие выходные намечается очередная «рейв пати»?

— Честно говоря, такие вечеринки не совсем в моем вкусе, — отвечает Максим как бы нехотя.

— Какой такой грейп? Что это? — вопрошаю я, очнувшись от размышлений и мгновенно осознав, что вот-вот потеряю нить разговора. Юноши объясняют: оказывается, «рейв пати» (от английского rave party) — это спонтанно организованные и официально запрещенные сходки на лоне природы любителей техно-музыки и наркотиков. За несколько часов до мероприятия все члены сообщества секретным образом получают сообщение о месте встречи и в назначенный час дружно туда отправляются: кто пригородным поездом, кто пешком…

— Да, это сложно понять людям извне, нужно быть немного в ритме со всем этим бредом, но если бы ты попробовал, тебе бы понравилось, — говорит Кзавье.

— Да я попробовал один раз — и зарекся. В начале вечеринки вроде все было здорово, хоть я и не любитель техно и электронной музыки. Я познакомился с симпатичной девушкой, все, вроде, как всегда. И тут она мне начинает рассказывать про свое трудное детство, про то, как она свою первую дозу кокаина приняла из рук матери, пока ее насиловал отчим, и все такое… А ближе к утру я случайно снова наткнулся на эту же девушку, только уже в полностью обезображенном состоянии, обколотую и втоптанную в грязь. Меня тогда чуть не вырвало. У меня сложилось впечатление, что рейв-вечеринки — это центр притяжения несчастных людей. Они переживают или пережили такие потрясения, что теперь не в состоянии радоваться простым вещам и мечтают об одном — забыться в громкой музыке и в наркотиках.

— Нет, вы не подумайте, я так-то ничего не имею против наркотиков, — быстро продолжает Максим как бы себе в оправдание. — Я уже не раз пробовал и кокаин, и марихуану, но доводить себя до такого состояния, как это делают люди на подобных вечеринках, — нет, спасибо.

После этого рассказа слова из песни «Машины времени» «…они торчат под рейв и чем-то пудрят носы» расцветают перед моим внутренним взором всеми красками. Теперь, когда я вижу в вечернем транспорте группы молодых людей, одетых неуловимо странным образом, с блуждающим взглядом и печатью какого-то страшного горя в отуманенных глазах, я знаю, что это — любители «рейв», устремляющиеся в лес, во тьму, на свой громыхающий и безрадостный шабаш, и мне становится грустно.