Воспоминания военного хирурга. Глава 10

В один из приездов в Кабул, после длительной прогулки по городу, решил подкрепиться. Кафе и рестораны не встречались. 

Подошел к заведению с вывеской, хозяин пригласил зайти внутрь. Помещение оказалось немаленькое, столы расставлены в два ряда по пять штук, как в учебном классе, к ним приставлены скамейки. Оказалось, что я пришел по адресу: здесь готовили шашлыки, на столе лежали мандарины, дыня, порезанная на куски, и лепешка. 

Сделал заказ, сижу, жду. После яркого солнца на улице глаза к свету в помещении привыкли не скоро. Вижу, на стенах висят картины - разукрашенные женщины востока. В холстах виднелись  следы пулевых отверстий, видно, что выстрелы попадали в различные участки тела изображенных фигур. Подошел хозяин, принес бутылку шаропа, типичного самогона низкой пробы, хотя вроде я и не заказывал. Меню русских посетителей он, похоже, изучил неплохо. Спрашиваю: 

- Откуда эти следы пуль на картинах?

Он отвечает:

 - Если командор хочет, то тоже может пострелять, только надо будет доплатить. 

Стрелять было чем, но не было желания. 

Бутылка шаропа была закупорена свернутой газетой. Да, в этом деле афганцам не мешало бы поучиться у наших бабок, которые умеют делать напиток, хочешь под коньяк, хочешь под виски – пожалуйста, не отличишь, и градусом побольше. 

В кафе звучала восточная мелодия, согревая вместе с шаропом душу и тело. Шашлыки подали на нескольких палочках. На них были нанизаны мелкие кусочки мяса неизвестного происхождения. 

Я понимаю, что проявил большую неосторожность, находясь в этом сомнительном заведении один, без друзей. К сожалению, эта характерная черта для нашего брата - надеяться на авось. В данном случае я надеялся на практичность хозяина, что ему не нужны неприятности в его бизнесе, к тому же он работал недалеко от госпиталя. 

За месяц до возвращения домой, моя последняя поездка в Кабул чуть не стала последним днем жизни. Случилось это так.

Мне надо было добраться из госпиталя Кабула до аэропорта. Поехал на санитарной машине. В салоне находились пять бойцов с лопатами, а в кабине - водитель и старший машины, старший лейтенант. С нами ехал еще самосвал за песком в сторону аэропорта. КАМАЗ ехал впереди, мы за ним следом. На перекрестке мы отстали. В Афганистане правила движения не соблюдаются, преимущество у того, чья машина побольше и пострашнее. Мы не только отстали, но и заблудились. Старший машины и водитель город знали плохо.

Так мы оказались во враждебном для нас районе, известным многим, как «теплый стан». Оглядываясь по сторонам, пытаясь найти нужное направление, водитель наехал на зазевавшего афганца на велосипеде. Хотя скорость была небольшая, стук был изрядный, тот оказался где-то внизу под машиной. 

От неожиданности мы остановились, машина немедленно была окружена толпой из 20 – 25 человек. Они пытались открыть двери и достать нас из машины, двери были заблокированы. Тогда они стали раскачивать машину и бить по стеклам. Водитель и старший машины сидели бледные и испуганные. Не знаю, что чувствовали в этот момент сидящие рядом ребята, но понял, что, если сейчас что-то не предпринять, через пару минут толпа взломает двери, нас выволокут и сделают то, что когда-то персы сделали с Грибоедовым: части его тела впоследствии искали по улицам Тегерана.

Поэтому я быстро поднялся, открыл дверь и вышел к разъяренной толпе и говорю: 

- I am shuravi doctor , surgeon (я русский доктор, хирург). 

Толпа притихла: английский язык они понимали лучше, чем русский. 

Я направился к пострадавшему, люди расступились, из толпы вышел афганец. Вдвоем с ним стали помогать бедняге встать на ноги. Охая от боли, он еле встал, велосипед его сильно помятый, лежал рядом. Моя задача на тот момент состояла в том, чтобы держать инициативу в своих руках. Говорю, что надо ехать в госпиталь и сделать рентген. 

Толпа снова зашумела, но уже тише, указывая на помятый велосипед. Мой помощник перевел, что они требуют возмещения ущерба за велосипед. Объясняю, что здесь денег ни у кого нет. В итоге, в сопровождении двух афганцев, пострадавшего отвезли в госпиталь. 

Старший машины пришел в себя, расхрабрился и предложил выкинуть афганцев из машины. Я ему дал понять, что такие вещи делать нельзя, есть общие человеческие понятия, как справедливость и честность. В госпитале афганец был обследован, переломов у него не оказалось, был обширный ушиб мягких тканей бедра. Его отвезли в афганский госпиталь. 

Запомнился случай, когда привезли девочку 7-8 лет. Со слов родителей, девочка нашла куклу. Когда она стала с ней играть, игрушка взорвалась у нее в руках, оторвав кисть и серьезно повредив глаз. Пришлось удалить пострадавший глаз, так как дальнейшее его воспаление могло привести к симпатическому заболеванию второго здорового глаза и к полной слепоте. 

Во время ревизии глазницы пальцем нащупал инородное тело. Вначале подумал, что это отломок кости глазницы, но он удалился легко. При внимательном рассмотрении выявилось, что это кусочек фаланги пальца кисти с характерной гладкой суставной поверхностью, который залетел в глаз при взрыве. Похожие случаи встречались и в других местах. Говорили, что эти «игрушки» были американского происхождения.

Приблизился день моего отъезда, надо было подумать, как и чем накрыть стол к прощальному ужину. С алкоголем были серьезные проблемы, помогли друзья. Купили сахар, в пекарне достали дрожжи (не зря хлеб их был всегда пресным) и поставили брагу. Капитан из финчасти дал мне свой самогонный аппарат на сутки, которым по очереди пользовались в гарнизоне, мне, как отъезжающему, вне очереди. Вопрос с алкоголем был решен. 

С фруктами помог знакомый афганец Файзулла, командир автомобильного батальона. В свое время он учился в Ленинграде, там остались его русская жена и сын. Он часто приходил к нам в гости, показывал их фотографию, иногда плакал. Поехали на его виноградник, проехали блокпост, едем все дальше, наконец, приехали. 

Нас встретили старик и мальчик, они охраняли этот виноградник. Старик в руках держал старую буровскую винтовку с длинным стволом, оставшуюся от англичан еще с прошлого века, постоянно кланялся своему хозяину. Они начали быстро собирать виноград. Виноградник был очень большой. Ягоды росли здесь не на шпалере, как у нас, а на окученной грядке, как картофель. Кусты были невысокие, но гроздья очень большие, а виноград - крупный и сладкий, такой я больше нигде не видел. 

Спрашиваю Файзуллу:
 - Что ты делаешь с таким большим урожаем? 

Объясняет, что 3 – 4 его машины, через день, вывозят виноград на продажу в Пакистан, который совсем рядом, за въезд и выезд рассчитываются виноградом и деньгами. Хочешь, говорит, сейчас поедем туда. Вежливо отказываюсь. Я и так заехал слишком далеко, тут можно и потеряться. 

Все, прощай, Афганистан, лечу домой! Под крылом пески, горы и горы… Дальше - наша земля. Вспоминая песню В. Высоцкого «лучше гор могут быть только горы», так и хочется возразить ему, что лучше гор - это наша земля. Где еще увидишь такие полноводные реки, глубокие озера, зеленые обширные леса, эти бесконечные хлебные поля? Такого простора и красоты не встретишь нигде! И гор у нас достаточно, вот они, пожалуйста, смотри, сколько хочется. Нам бы еще иметь светлые головы и умелые руки к ним, чтобы пользоваться этой, данной богом, такой богатой землей.

Р.S. Когда начал писать свои воспоминания, мне приходилось окунуться в гущу прошлых событии и переживаний, переживать все вновь, как будто все происходило со мной только вчера. Не скрою, в какой-то мере это вывело меня из равновесия, встревожило душу, но в то же время писалось быстро, как будто я хотел выплеснуть все наружу, сбросить с себя груз , который тяготил меня все эти годы. 

Иногда знакомые спрашивают, почему я не писал об этом раньше? Объяснение простое: пока работал, не было времени. Сейчас появилось свободное время и возможность осуществить желание написать свою правду об этой войне. Я не ходил в атаку с автоматом в руках, не лежал, уткнувшись лицом в землю от свиста пуль над головой. Видел войну глазами военного хирурга.

Часто встречаюсь с людьми, прошедшими афганскую войну, у нас прекрасные отношения. Не надо пытаться делать из них изгоев общества, у нас их и так достаточно. Воины-афганцы - это наши близкие, которым выпала тяжелая доля - испытание войной. Они сохранили свое достоинство, продолжают трудиться, воспитывают детей и внуков. У них дружный коллектив, они оказывают помощь нуждающимся товарищам, помнят и соблюдают боевые традиции, своих погибших друзей, посещают их могилы, поддерживают тесные связи с афганцами из других городов, активно участвуют в общественно - политических мероприятиях. Наши воины – афганцы, не на словах, а на деле доказали свою верность Родине. 

По стечению обстоятельств, наше правительство еще не в полной мере оценило их подвиг.

Я уверен, пройдет немного времени, и мы все будем гордиться ими. 

Ренат Григорьевич Терентьев, подполковник медицинской службы г. Набережные Челны