Дочь Туфана Миннуллина: «Папа обожал деревню, а мама по ней не скучала»

– Альфия Туфановна, вы выросли в творческой семье в советское время, как вас воспитывали?

– Воспитание было строгим, патриархальным. Папа редко бывал дома, потому что очень много ездил в командировки, на творческие встречи, но, тем не менее, все основополагающие решения принимались им. Если были какие-то шалости, то всегда прибегали к его авторитету. 

– В каких же шалостях сыграл роль авторитет папы?

– Я была послушным ребенком, но могу рассказать, какие папа давал уроки по воспитанию. В четыре года я взяла папины книги, разложила их на полу, сделала тропинку, начала по ним ходить. За этим занятием папа меня и застал. Он посадил меня рядом с собой и очень строго рассказал, как делаются книги: сколько это требует труда, сколько людей работает, чтобы они появились на свет. Сказал: ни в коем случае никогда больше так не делай.  

– Расскажите про ваши семейные традиции. 

– Когда я выросла и у меня появились свои дети, у нас сложилась традиция – на праздники собираться у моих родителей: Новый год, 8 Марта, дни рождения. Мама пекла блины – основное блюдо праздничных дней. Я выросла в Советском Союзе – это было время атеизма. Мусульманские праздники отмечались, но не афишировались. 

– Мама научила вас, свою дочку, печь блины? Хватало ли времени у известной актрисы на ведение домашних дел? 

– До того как я вышла замуж, единоличной хозяйкой в доме была мама. Я вообще ничего не умела готовить. Единственное, что мне иногда доверяли – протереть воротничок папиной рубашки. Когда кто-нибудь из маминых подружек или родственников говорил: «Как же она выйдет замуж, она не умеет ничего делать», мама отвечала: «Жизнь научит. Научится и готовить, и убирать». Мама не любила никого на кухне, делала замечания. Только когда мне исполнилось 40 лет, я взбрыкнула. «Ты неправильно моешь посуду», – сказала мне мама, а я ответила: «У меня взрослые дети, я умею мыть посуду». (Смеется.) 

– Вы в воспитании детей придерживаетесь тех же принципов, что и родители? 

– Любой человек – продукт своей семьи. Естественно, есть проблема отцов и детей, когда дети стараются максимально не походить на родителей. Если мне не разрешали ходить даже в гастроном через дорогу, то мои дети росли в относительной свободе. За это меня мама тоже ругала, даже когда им исполнилось 20 лет. Всегда отвечала ей, что не собираюсь датчик на них вешать, чтобы знать, где они ходят. 

– Папа в разъездах, мама на работе, кто же за вами присматривал?

– Кто соглашался взять ребенка, тот и занимался воспитанием. До семи лет меня на лето отправляли к маминым родителям. Зимой ходила круглосуточно в садик. Была интернатным ребенком. Когда стала школьницей, то очень часто со мной оставалась сестра мамы. Мы с ней до сих пор близки, как сестры. 

– А когда было не с кем оставить, вас брали с собой на работу? 

– Я – театральный ребенок. Здание, где сейчас находится Тинчуринский театр, а раньше был Камаловский театр, знаю от подвала до чердака. 

– В отпуск куда ездили с родителями? На море?

– Нет, такого не было. Совместный отдых проводили в основном в саду, на даче. По даче папа был главный. Он очень любил строить. Каждый год с таким притворным ужасом мама вопрошала: где же он в этом году будет что-то строить? Когда приходило лето, начиналась стройка. На самой первой нашей даче он построил домик своими руками. Мама держалась от этого в стороне, она не такой человек.

– А какой она человек?

– У меня папа всю жизнь ностальгировал по деревне, говорил о ней. Мама же, хоть и деревенская, никогда не скучала по деревне. Она говорила, что ничего хорошего там не видела. Маме нравилось жить в городе, где было всё для комфортной жизни.  

– Получается, вы жили в квартире? Как у ваших родителей складывались отношения с соседями?  

– Мы меняли квартиры, всех соседей и не помню, но запомнила  тетю Лиду и дядю Диму. Они были людьми далекими от культуры, не ходили в театр, работали на заводе, но с большим уважением относились к моим родителям. Постоянно общались, а я все время думала: о чем же можно так долго разговаривать, находить общие темы? 

– У папы был свой кабинет?

– У папы всегда был свой рабочий стол, кабинет появился позже. Но папа не писал дома. Очень редко, если только статьи – публицистику. Он уезжал в Переделкино или Коктебель – в Дома творчества от Литфонда. Писатели получали туда путевки и могли спокойно работать. Помню, папа никогда не печатал на машинке, компьютере. Он всегда писал от руки. Творил очень быстро, вынашивал замысел в голове и переносил его на бумагу. Известную пьесу «Старик из деревни Альдермеш» написал за 21 день, в ней более 30 страниц текста.

– А маме как актрисе вы помогали?  

– Мама в последнее время болела. У нее были проблемы с памятью. Перед тем как ей идти играть спектакль, мы с ней повторяли ее роль, я подавала реплики, а она проговаривала свои слова. Тогда ей было за 75 лет.

– Ваши родители что-нибудь коллекционировали? 

– У папы было несколько коллекций. Он собирал монеты, марки, значки, глиняные фигурки, керамическую посуду, полотенца, вышитые платочки. Коллекция керамики внушительная, занимает целый шкаф. Мама, как все женщины, коллекционировала наряды. (Смеется.) Ее наряды занимают целую комнату. Маме повезло, ее младшая сестра – профессиональная портниха, она много лет работала заведующей пошивочным цехом в Камаловском театре. Поэтому мамина одежда вся сшита на заказ, у нее был уникальный гардероб. 

– Скажите, между папой и мамой была настоящая любовь?

– Папа у нас был не очень ласков, свою любовь выражал в заботе. Мама не знала, где находится рынок, продовольственный магазин, соцзащита, ЖЭК. Бытовые заботы взял на себя отец. Мама только открывала холодильник и говорила: «У нас, оказывается, масло заканчивается». В этом отношении папа оградил ее от всех бытовых хлопот, которые у любого человека съедают массу времени и нервов. 

– Перед вами стоит большая ответственность: куда вы планируете передать рукописи отца, личные вещи родителей? 

– Часть архива, которая относится к началу творческой деятельности, папа сам передал в госархив. Я тоже планирую все туда передать. На папиной родине есть его музей, постепенно личные вещи перевезу туда. Уже много чего туда отдала. 

– А что вы оставите себе в память о папе и маме?

– Оставлю воспоминания о них. Зачем оставлять вещи? Есть хорошая татарская поговорка, ее смысл в том, что материальные ценности – это свиная кровь. То есть то, что материально, это настолько неценно.  

– Есть ли у отца неопубликованные рукописи? Планируете опубликовать их?

– Практически все, что у папы осталось, завершено, после его смерти все это было опубликовано. Если что-то осталось, то там уже ученые должны работать. 

– Кто-то из родных пошел по стопам ваших родителей в профессии?

– В Набережных Челнах в театре «Мастеровые» в этом сезоне начал работать мамин двоюродный племянник Румиль Ихсанов. Я – журналист. Моя дочка живет в Германии, она открыла магазин рукоделия и продает пряжу, которую сама изготавливает. И один из сортов своей пряжи назвала «Нажиба» в честь своей бабушки. Это  к тому, как мы храним память. Мой сын был инициатором и одним из организаторов показа татарским общинам в странах Европы фильма «Мулла», снятого по мотивам одноименной пьесы своего деда Туфана Миннуллина.