Переживания по поводу большого расхода топлива постепенно улеглись: во-первых, мы припомнили наши недавние потери – одно ограбление в Никарагуа чего стоит! Плюс опоздание дочки на рейс до Владивостока, когда пропал её тур в Северную Корею. А ещё в прошлом году не успели на самолёт в Мюнхен. Тимофей добавил историю про нашу Марину Деревянко, которая перепутала аэропорты в Токио и “конкретно налетела на бабки”. Короче, не ошибается тот, кто ничего не делает.
Во-вторых, я пожаловалась по телефону Оксане на дороговизну бензина, и она договорилась, чтобы Ибрагим, водитель джипа, держал экономичную скорость и разумнее использовал кондишен. Таким образом, цена вопроса уложилась в 100 евро, “по червертаку с носа”, резюмировал супруг.
Хорошо едем, но Тимофей всю дорогу от БамакО до СегУ с маниакальным постоянством гундосит: надо остановиться, набрать бензина в бутылку, у меня есть керосинка, на ней можно готовить… И так раз пять-шесть, не меньше. Это какие надо иметь нервы! Решила “из лимона сделать лимонад” и похохотать над Тимошей: как только в Сегу увидела в бутылках разлитый бензин, попросила его сфотографировать нас с Ириной, типа, возле пальмы. Про себя подумала, если он ещё раз скажет про бензин, я ему тут же покажу фото! Мол, чего-же ты его не покупал? Но нет, как отрезало, про бензин больше не вспоминал!
В центре Сегу натыкаемся на ряды сувенирных лавок, где торгуют всякой всячиной: женскими украшениями, платками, масками... Ясно, что туристы здесь бывают, раз народ живёт этими промыслами. Вычислив слабое звено в нашей группе, ко мне сразу подбегает парень и начинает по-английски рассказывать про терроризм, отсутствие туристов и, соответственно, работы. Узнав, что мы из России, берёт меня за руку и ведёт в свой “Путин-шоп”. Конечно, в его палатке нет ничего особенного, но сообразительность и настойчивость надо вознаградить – покупаю у него аутентичный малийский браслетик (моя помощь Африке).
Покататься на лодке из-за недостатка времени не удаётся, зато мы успеваем увидеть, насколько тяжело живут люди в Мали: на осликах они везут на рынок дрова, доставленные по реке. Хозяева в кровь, до мяса хлещут своих возчиков, которые вряд ли упрямятся, скорее, просто не в силах везти в гору непосильный груз. Тимофей с ненавистью смотрит на бессердечных истязателей, но такова жизнь – комитета по защите животных, по видимому, в Сегу пока не существует.
Попетляв по городу, присаживаемся передохнуть в уличном кафе. Удивительно, но кофе здесь шикарный, хотя чашки моются по походному – в ведре. Тимофей, польстившись на запах омлета, просит супруга узнать сколько стоит блюдо и заказывает его себе. Ох, почему же у них кухня не за какой-нибудь перегородкой? С моим отношением к чистоте лучше всего этого не видеть! Уговариваю себя, что африканскую антисанитарию нужно принимать как есть и наслаждаться жизнью!
Тимофей, наблюдая как готовится еда, вспоминает, что подхватил на рынке в Юго-Восточной Азии гепатит и потом валялся несколько недель в больнице. Но голод не тётка и сейчас он за обе щеки уплетает яйца с помидорами и луком. Ирина берет из его тарелки всего кусочек, наверное, чтобы не обидеть друга брезгливостью. Мы с мужем пока не рискуем пробовать что-то подобное. Я читала на сайтах путешественников, нас должно хватить на два-три дня, а потом озвереем от голода и будем мести всё подряд. Но до этого пока не дошло, поэтому жуём багет, в надежде, что от него с нашими желудками ничего не случится.
Местные дети, завидев нас, кричат, как по команде, одну фразу: “ТубабУ пран ле фото!” Позже Оксана мне объяснила, что “тубабу” значит белые люди, от арабского “табиб” – доктор, лекарь. Раньше в Африку приезжали европейские врачи и всех белых стали звать “тубабу”. В переводе фраза звучит так: БЕЛЫЕ ЛЮДИ ДЕЛАЮТ ФОТО. “По улицам слона водили, как видно напоказ…”, – только слонами сейчас являемся мы.
Дальнейший путь лежит в Дженне и страна продолжает поражать нас новыми картинками: нищета, глиняные хибары и тут же спутниковые антенны, солнечные батареи. Никак не могу привыкнуть, какой-то сюр!
За окном пошёл монотонный дождь и, чтобы развлечь себя, устраиваем викторину. Нужно петь по куплету песни, в которой есть какой-нибудь цвет, например: “Синий-синий иней...” или “Сиреневый туман”... Ирина охотно составила нам компанию, а Тимофей сказал, что песен не знает, петь не умеет и вообще не понимает зачем люди сочиняют стихи. Короче, гусь свинье не товарищ. Ну и ладно!
Когда вдоль дороги появились баобабы, я затянула: “Где баобабы вышли на склон, жил на поляне розовый слон...” , а муж стал перебивать меня: “Но, если туп как дерево – родишься баобабом и будешь баобабом тыщу лет, пока помрёшь!” (говорят, что самому старому баобабу примерно 6,5 тысяч лет). На фоне скудной малийской растительности, баобабы, не слишком высокие деревья, смотрелись очень мощно: они были будто бы посажены корнями вверх и выглядели как старцы, с растрепанными седыми волосами.
Встретились и огромные термитники, величиной с одноэтажный дом, удивившие нас не только своими размерами, но и причудливыми формами. Тимофей, впечатленный дизайнерскими находками насекомых, превратился в заядлого исследователя термитных конструкций – наверное, потому что по образованию он инженер-строитель.
Переправившись на пароме через Бани, очутились на речном острове, в Дженне, самом старом городе Мали. Место это известно на весь мир своей глинобитной мечетью, выполненной в судано-сахельском стиле – именно за этой красотой мы и стремились сюда. Про неё нам говорила Оксана и показывала фотографии, на которых жители города всем миром обмазывали мечеть глиной, превращая монотонную работу в великолепный праздник.
Сейчас мечеть смотрелась снова молодо, совсем как новая. А местные верующие наверняка просят Аллаха, чтобы он помог завершить строительство моста и дамбы, тогда Бани напитает округ живительной влагой и превратит его в цветущий оазис. Ведут работы южнокорейские специалисты и, как обычно, китайцы, а финансируют стройку ЕС, малийское правительство и частные арабские банки. Об этом рассказал знакомый мадам Гиндо (так Моуди уважительно называл Оксану), переводчик, встретивший нас в Дженне. От него и Амаду, местного экскурсовода, узнали подробности их жизни: у каждого из мужчин по 4-5 детей (Моуди пошутил, что он вообще-то футбольную команду готовит). С туристами после 2012 года, когда террористы захватили север страны, стало совсем туго – раньше приезжали тысячи, а за последние три недели мы первые. Трудно приходится, но люди не унывают.
В этот момент я подумала, что в Мали всё равно жить легче, чем у нас: население растёт – рождаемость в 4 раза выше смертности, женщины не страдают от одиночества – мужчин хватает, да ещё узаконено многоженство, никто не замерзает – зимой средняя температура +32, земля плодоносит, по уровню счастья, помню, Мали была на 140 месте, в то время как Россия на 172! Короче, живут, притом с улыбкой!!!
*** Отель в Дженне немного напоминал марокканский риад – тот же внутренний квадратный дворик, только без зелени и фонтанчиков. На первом этаже располагались номера с кондиционерами за 2500 руб., а на втором с вентиляторами за 1500. Так как кроме нас туристов не наблюдалось, решили осмотреть весь номерной фонд и заглянули в каждую комнату. Однако выбор был почти без выбора: окон наружу нет – вид не оценишь, а всё остальное типичное – душ, туалет, кровать, стол, стул.
Мы взяли номер с кондиционером, а Тимофей как всегда экономил. Ирина, про между прочим заметила, что раньше такой прижимистости за ним не водилось. Они даже брали машину напрокат и путешествовали по Америке, но теперь “Тима играл на понижение” и постепенно превратился в закоренелого дауншифтера. Кстати, утром наши сотоварищи выглядели как два выжатых лимона – ночёвка в парилке дала о себе знать.
Экскурсия по городу понравилась! Амаду провел нас через двор своей матери, живущей рядом с мечетью, на крышу и оттуда показал Дженне. Красота!!! Настоящий песочный город! Как игрушечный! Помню, детьми мы пытались строить песочные замки на речке, но у нас не получалось их сохранить, а у этого сказочного города позади столетия!
Смотреть на Дженне с высоты птичьего полёта чудесно, а вот ходить по улицам малоприятное занятие. Тимофей, бывавший в Индии, грустно пошутил, что видел много грязи, но оказывается ещё не всю! Притом свалки мусора и канализация со свойственным ей запахом, текущая поверху – это ещё не самое удручающее. Здесь тебя постоянно окружают худенькие детишки с пустыми мисками, которые просят милостыню. Амаду объяснил, что дети побираются, потому что родители их отправили из деревень в город учиться, но денег на пропитание не дали. Раз в день их бесплатно кормят в мечети, а в остальное время они должны находить еду сами. Но что можно найти на хоженном-перехоженном острове?!
Толпы ребятишек бегут за нами и просят кади (подарок) или бон-бон (конфеты), экскурсовод их периодически отгоняет. Конечно, мы привезли с собой гостинцы – печенье, конфеты, брелоки, значки, но тут Африка! Миллионы голодных детей! Вчера я раздавала в одной деревне печенье, оно досталось 6-7 черноглазым чертятам, а следом прибежали ещё 15! Эти просящие взгляды вызвали у меня острое чувство безысходности: мы выбрасываем немодные вещи, а у них трусишки на верёвочке, у нас предлагают свои услуги тренеры по питанию, обещающие организовать диету, а у этих детей нет в достатке даже обычной еды!
Некоторые детишки сосали что-то белое из кулька, похожее на сметану из целлофанового пакета. Оказалось, варёный рис. Сразу вспомнила, как раньше соседские девчонки выносили хлеб с маслом, посыпанный сахаром, и мы просили “укусить”, а здесь другие “деликатесы”!
У Ирины тоже сжималось сердце от этой картины, до того было больно глядеть на этих детей. У них нет ни одежды, ни игрушек, ни тетрадей, ни карандашей… (вместо игрушек они катали прохудившуюся камеру и стреляли из картонного автомата, вырезанного из коробки).
Возле мусульманской школы, прямо на земле, сидели ребятишки постарше (экскурсовод объяснил, что из-за жары занятия проводятся на улице). В городе 42 школы, в каждом классе 100-200 учеников, мальчики и девочки обучаются отдельно, они учатся читать суры из Корана. На десяток учеников – одна небольшая дощечка, где ребята по очереди выводят арабскую вязь. Чашка разведенной глины и палочка заменяют перо и чернила.
Старших здесь уважают, а за непослушание строго наказывают. Марабу – учитель и мудрец, но в его руках плётка. При этом у детей нет страха в глазах, а, наоборот, хорошее настроение! Кажется, что солнце их заряжает энергией, а равенство в нищете дарит чувство справедливости. Они все вместе, они одна семья!
Временами мне казалось, что это всё театр, какой-то перфоманс, словно нас ведут по специально организованным для туристов местам. Маленькие девочки стараются незаметно коснуться моей руки. Некоторые, осмелев, подставляют свою ладонь в надежде, что я отвечу на приветствие. И когда получают желаемое, весело хохочут.
15-ти летние девушки уже замужем. К их привычным обязанностям по дому, добавляется уход за детьми, которых рожают, по-видимому, сколько бог даст. Идущие с речки женщины, (они там естественно не купались, а стирали), напоминают красивых, но навьюченных лошадей: жизнь заставляет носить детей за спиной, в повязанных особым способом платках, выстиранное бельё на голове в огромном тазу, а в руках по ведру воды. Но какая при этом у них грация и походка!
У мусульман пост, поэтому город просыпается рано: в 4 утра – молитва, до восхода солнца – завтрак, потом народ расходится по полям. Религиозные установления соблюдаются лишь в целом, в Мали с этим просто.
Видим, мужчины “работают на кирпичном производстве”: прямо рядом с домом делают кирпичи, вручную месят глину, добавляют необходимые составляющие. Конечно, равенство и здесь относительное – у кого-то есть дома водопровод, а кто-то таскает воду из реки…
Амаду спросил, будем ли ужинать? Цена за двоих в пределах 500 рублей. Конечно! В последний раз нормально питались вчера вечером. Наши попутчики снова экономят. На самом деле они, конечно, не худеют, а уминают дошираки с колбасой, привезённые из России и, естественно, едят манго. В конце путешествия Тимофей уже не мог на него смотреть, но всего один день, а потом снова стал мангоедом и даже увез в Москву пару вёдер.
На ужин рыба с рисом, второй день подряд. Я довольна (у меня, как у Карла Маркса, любимая еда – рыба), муж пока тоже не возмущается, но надолго ли его хватит? Обслуживающий нас официант приносит чистейшие стаканы, приборы, салфетки, от него пахнет хорошим одеколоном. Надо же!!! За дверями риада сплошная помойка, а у нас тут цивилизация! Вспоминаю Оксану и мысленно благодарю её – это она всё организовала!!! Спасибо, дорогая, ещё раз спасибо!!!
После завтрака покидаем Дженне. В ожидании парома, становимся жертвами атаки местных девчонок, торгующих самодельной бижутерией, в основном, сделанной из бисера. Нам ничего не надо, вчера купили, показываю, что у нас уже есть такие ожерелья и браслеты, но девчонки не унимаются. Самая горластая кричит по-английски (остальные говорят только на местном языке бамбара): “Мистер! Гив ми ван таузенд!” Знает всего одну фразу, но своей энергетикой покоряет мужа, и он говорит: “Купи у неё браслетик, подаришь кому-нибудь. Пусть учит язык, он ей поможет в жизни”. Покупаю.
Ирина достаёт последний пакетик со сладостями, попутно ругая себя, что взяла в Африку шоколадные конфеты, а не леденцы. Раздаёт “Белочку” девчонкам и через минуту нас буквально заваливают подарками: через окно в машину передают браслетики, бусы, брелоки… Бесподобно! Наверное здесь так принято, если тебя угостили, нужно отблагодарить!
Огибаем какую-то пересыхающую речку, где в оставшихся лужах копошится рыба. Местный народ её весело собирает. У малийцев опять целый праздник! Удивительно, они всегда в хорошем настроении! Меня охватывает необыкновенное, доброе чувство – когда-то читала у Пауло Коэльо историю про двух пожарных: один после тушения пожара вышел чумазым и не пошел мыться к озеру, а другой чистым, но отправился смывать копоть. Так и мы – смотрим на других и видим себя. Нет никакого деления на белых и чёрных, есть люди, достойные люди, которые в этих непростых условиях радуются, любят, растят детей и не выживают, а живут!
Проезжая через Мопти, снова оказываемся на берегу Нигера и решаем всё-так реализовать свой план, покататься на лодке. Экскурсовод, он же владелец судна, замотанный в белый туарегский тюрбан, эдакий стильный житель африканских пустынь (в современных солнцезащитных очках, красной футболке, джинсах и говорит по-английски). Предлагает за 20 тыс. франков (2 тыс. руб.) показать три деревни. Долго торгуемся, спорим, но в конце концов соглашаемся на две деревни – мы ограничены во времени, поэтому едем в рыбацкую деревню Бозо и в скотоводческую Фани.
По дороге парень гордо рассказывает о том, как ещё его дед и отец занимались изготовлением лодок, какое это непростое и трудоемкое дело. Например, наш пинас – узкий, длинный, с навесным мотором, при желании сюда можно набить до 50-ти человек, строили более полугода.
В деревнях нас неизменно встречают ватаги мальчишек, мы направляемся за гидом и с любопытством заглядываем в хижины, напоминающие соломенные домики Ниф-Нифа, Наф-Нафа и Нуф-Нуфа. Никто нас не гонит, всё интересно, но нам нужно успеть добраться в Страну догонов. Дело в том, что на дорогах Мали с 18-ти часов действует комендантский час. Муж уже вовсю поёт песню “Татушек”, переделывая текст: “Нас не догонят даже догоны…” Он знает о догонах с детства, в 70-е годы о них много писали в журнале “Вокруг света”, как о племени контактирующем с инопланетянами. Правда, тогда он не знал, что этот народ живёт как раз здесь!
***
Вот и приграничная зона. К северу от Бандиагары с 2012 года правительственные войска не контролируют территорию и, к сожалению, “в далёкой бухте Тимбухту” уже не побывать. Из-за атак террористов в стране рухнул почти весь туристический бизнес, но Моуди вчера пообещал, что мы будем ночевать в безопасном месте и отель так хорош, что там есть даже бассейн.
Первая догонская деревня называется СонгУ. Перед тем как заехать туда, к нам в машину подсаживается экскурсовод МабУ (на заднем сидении нас теперь четверо). Я страшная нюхачка, в детстве даже мечтала быть парфюмерным дегустатором, поэтому сразу замечаю – от него слегка пахнет спиртным, скорее всего, пивом. Странно, ведь гид одет вроде как в мусульманскую одежду, эдакую длинную рубаху. Спрашиваю, мол, бог разрешает пить или под крышей Аллах не видит? Мабу отвечает, что он не мусульманин, а анимист, ещё среди догонов можно встретить и христиан. Позже догадалась, как отличить чей двор проезжаем: если гуляют козы и куры, то здесь живут приверженцы ислама, а коли поросята – значит наши единоверцы или поклонники духов.
Внешне Мабу очень напоминает Оксаниного мужа. Ой, она же говорила, что Якубе из догонов, но что они так похожи между собой я не подозревала! Оказывается, догоны тщательнейшим образом следят за чистотой крови и женятся исключительно на представителях догонских семей, отслеживая родство по фамилии и не смешиваясь с остальным населением. Пять основных кланов имеют свои родовые знаки, которые начертаны на скалах и обновляются каждый год.
Надо же, встречающие нас догонские дети настолько чистые и ухоженные, как будто из другой страны! Хотя игрушек у них тоже нет – рогатка и горка из камня не считается, но мы заметили, что общий уровень благосостояния тут существенно выше.
Отель в Бандиагаре, столице Страны догонов, действительно, оказался с бассейном, но во всем остальном нам не повезло: жарко, а мы взяли номер без кондиционера. На ужин заказали снова рыбу, не брать же сухую курицу, но капитана не было, только карп. Муж к нему почти не притронулся, он чем-то вонял, а я, как страстная любительница, слопала почти половину – за что и поплатилась: пришлось пить “Левомицетин”).
За предстоящее путешествие по шести деревням, ужин, завтрак и ночевку на крыше догонского дома заплатили экскурсоводу 10 тыс. руб. на всех. Тимофей снова отказался от еды, экономя на питании. Утром нужно было ещё отдать 300 руб., чтобы купить орехи-кола для деревенских жителей. Мабу сам раздавал от нашего имени угощение местным старейшинам в знак особого уважения.
Дети как всегда попрошайничали. В Стране догонов в особой цене оказались пластиковые бутылки, со всех сторон слышалось: “Тубабу! Сава! Дон ла бутэй!” “Белый человек! Привет! Дай бутылку!” Но как отдать воду в такую жару?!
С этими бутылками вышла ужасно некрасивая история: накануне, когда мы рассчитывались с экскурсоводом, у него не оказалось сдачи. Зная, что вода в Африке нужнее всего, я предложила Мабу вернуть долг водой. У Тимофея с Ириной в джипе стояла коробка с водой и когда экскурсовод стал отдавать нам 4 бутылки, то Тимофей недосчитался нескольких в своей коробке и тут же заподозрил Мабу в краже. Потенциальной жертвой обвинения мог стать и водитель, который взялся доказывать, что у него вообще нет воды в бутылках, только в целлофановых пакетиках (именно в такой расфасовке вода здесь наиболее популярна). И хотя воды, в конечном счёте, всем хватило, Тимофей полдороги бубнил, что украли его воду...
Понедельник – рыночный день и груженые под завязку микроавтобусы едут из деревень в город. Юг Мали славится манго, а здесь, на севере, выращивают просо, арахис, фасоль, лук (из него между прочим готовят свыше 50 разных блюд). Урожай собирают один раз в год, но культуры произрастают в разное время, а в сезон дождей деревенские жители устремляются в город на подёнщину.
Дороги очень хорошие. Асфальт необычного, тёмно-коричневого цвета – это глина и красные камни придают ему такой оттенок. Дети шести-девяти лет идут в начальную школу, ежедневно им приходится преодолевать пешком 5-10 км, а те, кто повзрослее учатся в Бандиагаре. Мы зашли в одну из школ и директор страшно обиделся, что ему не дали никаких денег, просто посмотрели и ушли. Белые люди здесь воспринимаются как спонсоры!
Наш гид ходил в школу всего пять лет, а потом заметил, что ему легко даются языки и стал их учить на улице. В итоге, он свободно говорит на шести языках. Кстати, у Мабу одна жена и двое детей, что вообще-то нехарактерно для малийцев. Но у экскурсовода на данный счёт своё мнение: “Жена – это проблема и мне хватает одной проблемы!”
В догонской деревне остановились в отеле “У Али”. Конечно, это не совсем отель, но для африканской деревни там было просто шикарно! Глиняные мазанки, стол под навесом с плетеными креслами, топчаны с матрасами, на которых мы устроили сиесту, ужин (рис, кускус, подливка из овощей и курица), а главное, необыкновенно вкусный малийский чай – крепкий, зелёный, с мятой и сахаром.
Не думайте, что отель нам достался без удобств: никаких дырок в полу – душ, унитазы, горячая вода, канализация! Вот она ломка стереотипов! Спали действительно на крыше, но на специальных матрасах, с постельным бельём, под москитной сеткой.
Обалдевшие от такого приёма, надышавшись деревенского воздуха, наглядевшись на сияние звёзд, все быстро уснули, и лишь меня не убаюкивала эта пасторальная картина. Наоборот, в голову лезли разные мысли, нахлынули воспоминания… Сначала стала прокручивать в памяти все случаи, когда мне приходилось спать под открытым небом, потом словно в калейдоскопе просматривала сегодняшний день: вот спускаемся с плато Бандиагара в ущелье, наслаждаясь великолепными видами гор, вот наблюдаем за работой деревенских ремесленников и удивляемся, что все баобабы по дороге метра на два в высоту ровненько, как под линеечку, ободраны – оказывается, из коры этих деревьев плетут корзины.
Вот делим с мужем оставшуюся воду на две бутылки, а потом мою половинку ещё пополам, но всё равно вода у него заканчивается и приходится отдать ему свою бутылку. В 40-градусную жару мы пели, подбадривая друг друга: “Если с другом вышел в путь…”, – такое вряд ли забудется.
До утра я слушала крики ишаков, блеяние коз, кукареканье петухов, тарахтение мотоциклов, храп Тимофея и никакие беруши мне не помогали, а в 4.00 началась утренняя служба и запел муэдзин. Можно было бы ещё поваляться, но тут поднялся страшный ветер, напомнивший о близости Сахары. Песок стал забиваться в волосы, уши, глаза, казалось, что сейчас разразится ураган, и мы поспешили спуститься с крыши вниз, но ничего, всё успокоилось.
После завтрака ещё пара экскурсии в этнографические деревни со 100%-ными “музейными экспонатами” (я чувствую, что деревень мы наелись досыта), и затем прощание с Мабу. Он советует нам не быть японцами, то есть не носиться с одной достопримечательности на другую, а погружаться в местный колорит и наслаждаться пребыванием в Африке.
Впереди у нас ещё 4 страны. Какие ощущения я увожу из Мали? Жаркий климат, проблемы с водой, нет выхода к морю, больше половины территории в руках туарегов, провозгласивших независимое государство Азавад и не подчиняющихся местным властям. Люди живут по разному: кто-то ездит на джипах, а у некоторых нет даже трусов. Но у меня возникло странное ощущение, что оно им и не надо! Они дети природы и природа заботится о своих чадах, даёт им всё необходимое. У них есть простор и свобода, а это покруче, чем тесный комфорт. В Мали живут замечательные люди, мы чувствовали себя здесь абсолютно безопасно, нас повсюду хорошо принимали, начиная от встречи с Оксаной в аэропорту Бамако и заканчивая дружескими улыбками жителей Страны догонов. Мы забираем с собой только добрые воспоминания. Гана всем! По-догонски “гана” – это спасибо!
Комментарии (5)