Бессмертный полк журналистов газеты «Челнинские известия»

Стать доктором Хамзя не успел...

Ляля ГАЙФУТДИНОВА, журналист газеты «Челнинские известия»:

У моего деда Мифтаха Шигапова, проживавшего в деревне Верхняя Татарская Майна Билярского района (сейчас Алексеевский) была большая семья – восемь детей. Сын Хамзя в 1943-м погиб на поле боя. Ему было 18 лет.

У нас дружная семья, поэтому, хотя со Дня Победы прошло более семи десятилетий, о Хамзе всегда вспоминают. Семейной реликвией стали его письма и довоенные снимки. Солдатскую фотографию прислать не успел: воевать ему довелось месяца два.

Он хотел стать доктором, учился в Чистопольской фельдшерско-­акушерской школе, где получал одни пятерки. По распределению  устроился в больницу – зарабатывал стаж для поступления в мединститут. Но сбыться мечте помешала война. Фельдшер проявил характер: имея бронь, настойчиво обивал порог военкомата. Лишь когда ему исполнилось 18 лет, добился своего: весной 1943-го был призван на фронт. Провожать его собралась большая компания. Брата любили не только сверстники, но и односельчане: для них он был «скорой помощью». Хамзу отличало серьезное отношение к жизни, интеллигентность и умение красиво одеваться – на фотографиях он неизменно с белым кашне. 

Из воспоминаний младшей сестры Дильбар: «В тот прощальный вечер мама испекла большой бэлеш, и вырезанный румяный круг мы, шутя, надели на Хамзу. Смеялись, пели, казалось, просто собрались на посиделки, и ни слова о войне. Лишь мама не скрывала слез. Брат был красивым и похож на нее – с такими же фиалковыми глазами». 

Вначале Хамзу направили на ускоренные курсы санинструкторов в город Горбатов Горьковской области. Потом военного медика определили в 50-ю гвардейскую стрелковую дивизию. По пути к месту назначения он сообщил: «В Москву прибыли 5 августа, будем здесь до 16-го, потом едем в сторону Ростова, на передовую линию. Что нас ждет, неизвестно. Как сами живете? Как бы трудно ни было, приходится терпеть. Но ничего, скоро победим Гитлера-собаку, вернемся в родные края и отпразднуем нашу победу».

Дивизия с конца сентября по октябрь 1943-го вела ожесточенные бои у села Коробкино, что в 60 километрах от Мелитополя. Сестра Люция помнит последнее письмо Хамзы, которое ей пересказывала мать: «Под вражескими пулями гибнут наши солдаты, не всех удается спасти. Энием, в редкие минуты тишины я вижу страшные сны, чувствую, вряд ли вернусь домой…». К сожалению, эти слова оказались пророческими: младший лейтенант медицинской службы Хамзя Шигапов погиб 2 октября. Похоронен он в братской могиле в селе Коробкино Запорожской области, где покоятся 1110 солдат. 

О гибели сына первой узнала мать – моя бабушка Зайнап. Ее муж Мифтах Шигапович – председатель колхоза «Победа», сняв бронь, ушел добровольцем вслед за сыном. Деду было 47 лет, дома остались пятеро детей. Судьба уберегла его – прослужив стрелком в отдельном разведывательном батальоне, ефрейтор Шигапов встретил День Победы и был демобилизован. После войны в семье деда родилось еще двое детей. Спустя годы внук смог получить снимок братской могилы из села Коробкино, где покоится наш дядя. Очень хотела побывать там моя бабушка, но ей так и не довелось собраться в дальнюю дорогу.

P. S. Из Билярского района в Великой Отечественной войне погибло около 9 тысяч человек. Из них более 100 солдат – жители деревни Верхняя Татарская Майна. 

Саня Тихов – без вести пропавший 

Лариса КУРЕНЩИКОВА, журналист газеты «Челнинские известия»:

О своем деде – Александре Тихове – я почти ничего не знаю. В память о нем осталась лишь фотография и дочка Тамара. Это моя мама. Ей в этом году будет уже 80. А летом 41-го, когда отца Александра Тихова призвали на фронт из деревни Художиха Нижегородской области, девочке исполнилось всего-то полтора годика. К сожалению, об отеческой любви и ласке она знала лишь из скупых рассказов мамы. Накануне отправки, когда призывники ходили по деревне с гармошкой, отец держал дочку на руках, порой подкидывал вверх и приговаривал: «Ах ты мой зайчонок». С фронта его жена и маленькая дочка Тома получили всего одно письмо. А потом в том же 1941-м пришла страшная весть: «Пропал без вести». 

Саня, как звали моего деда в деревне, был старательным и работящим. Он помогал отцу Андрею Александровичу в мастерской делать валенки. Так что Тиховы не бедствовали. Когда сын женился, у молодой семьи были дом, баня, скотина, одежда. Еще и самовар в качестве приданого. До Великой Отечественной Александр уже прошел испытания войной: участвовал в сражениях с белофиннами. Вернулся домой в 1939-м и, наверное, не думал, что придется браться за оружие опять. 

– Мало в какую семью вернулись отцы или братья. А те, что вернулись, были ранены: у кого-то не было ноги, у кого-то – руки. Жили трудно, впроголодь. Женщины по 20 человек впрягались и тянули плуг, вспахивали землю на частных усадьбах, чтобы посадить картошку себе на пропитание. Причем эти работы выполняли чуть засветло, а утром отправлялись на колхозные работы. Мы, дети, ходили в луга и собирали весной щавель, чтобы хоть что-то поесть, – вспоминает моя мама Тамара Александровна. 

Закончив 4-й класс начальной школы, в 12 лет она пошла работать на фабрику, стала мастером по хохломской росписи.  Об отце больше не было никаких известий. Но всю свою сознательную жизнь дочь считает, что очень похожа на своего папу – Саню Тихова. Старательная и работящая, она не пропала,  из маленькой деревни уехала в большой город, всего добилась сама.

Погиб, пытаясь восстановить линию связи

Андрей БУРДИН, журналист газеты «Челнинские известия»:

Мой прадедушка Афанасий Даричев был журналистом, ответственным секретарем и заместителем редактора газеты «Знамя коммунизма», именно так «Челнинские известия» назывались в 30-40-е годы прошлого века. Окончив школу, он начал работать литсотрудником. Несмотря на то что был негоден к строевой службе из-за плохого зрения, в ноябре 1942 года добровольцем ушел на фронт, перед этим сменив работу и став заведующим финансовым отделом городского Совета Набережных Челнов. Он стремился на фронт еще и потому, что хотел доказать, что репрессия против его 60-летнего отца, проработавшего председателем ревизионной комиссии, – ошибка, а семья Даричевых – добропорядочные советские граждане. 

Для Афанасия Даричева служба в армии не была в новинку. В возрасте 19 лет он был мобилизован в Белую армию, но на медицинском освидетельствовании сбежал домой, не прослужив там и суток. В этот же год Даричев пошел в Красную армию, а через три года был демобилизован из войск. 

В годы Великой Отечественной войны журналист нес службу в составе 46-й отдельной стрелковой бригады, 3-й ударной армии Калининского фронта в звании сержанта и должности телефониста. Несколько раз по причине больших потерь в сражениях его подразделение переформировывали. 

У моего отца, Дмитрия Бурдина, сохранились письма, которые приходили семье с фронта. Последней весточкой стало послание, датированное 3 февраля 1943 года. В нем Афанасий Даричев давал наставления дочерям учиться хорошо и сообщал, что времени писать письма практически нет. Просил семью сообщать ему больше новостей о них и не обижаться, если сам будет писать редко. 
«Находимся недалеко от фронта, три раза были под обстрелом немецких самолетов. Жертвы были незначительные. Когда идем на фронт – неизвестно. Питаемся мы прекрасно, одеты с ног до головы тепло, ни в чем недостатка нет. Война кончится скоро, и снова буду с вами», – написано на небольшом клочке бумаги карандашом. 

В сражении под городским поселением Локня 25 февраля 1943 года Афанасий Даричев погиб в возрасте 43-х лет при выполнении задания. Он пытался восстановить линию связи. Первично челнинца захоронили в братской могиле – около деревни Борки (ранее Калининская область, Локнянский район). Уже позже прадед был перезахоронен в поселении с одноимённым названием у мемориала «Скорбящая» (сейчас Псковская область, Великолукский район).

Девочки два раза пытались сбежать из немецкого трудового лагеря

Наталия ГАРИПОВА, заместитель главного редактора газеты «Челнинские известия»:

Моя бабушка и ее сестры – уроженки украинского города Мариуполь, который во время войны попал под немецкую оккупацию. Она длилась почти два года: с октября 1941 по сентябрь 1943 года. Бабушке, Инне Харлампиевне Кульбака, было на тот момент 11 лет, ее сестрам, Лидии Харлампиевне Кульбака и Зое Степановне Руденко, – по 15 и 17 лет, обе девушки были угнаны в Германию. На тот момент они уже работали на мариупольских предприятиях. Немцы взяли списки работников и всех, кому исполнилось 15 лет, собрали на вокзале, посадили в поезда и отправили в неизвестном направлении. Когда сестер разлучали на вокзальной площади, никто из них не знал, встретятся ли они вновь.  
Несколько лет назад я записала воспоминания бабушки Зои о том, как она жила в Германии, выполняя принудительные работы. 

«С Лидой нас сразу разлучили. Меня привезли в небольшой городок на границе с Бельгией, где располагался завод по ремонту танков и вагонов. Поселили в бараке, на завод водили строем и обратно – точно так же. Сильно голодали, кормили, можно сказать, только водой, в которой плавало несколько капустных листов. Уже ближе к 1945 году нас решили перевезти на другую работу. Посадили в поезд, пока ехали, началась бомбежка, тогда немцев уже теснили союзные войска. Мы поняли, что можем сбежать, вырвались с подругой и кинулись в лес. Там бродили пять дней абсолютно без пищи, случайно вышли к городу Герлиц, который еще находился под немцами. Там нас сразу же поймали и определили в лазарет. Как оказалось, не для того, чтобы лечить, а чтобы отправить в газовую камеру, о чем нам шепнула женщина с Западной Украины, которая тоже попала в лапы к немцам. "Бегите, девочки, они сожгут нас в печах", – сказала она. Но самым страшным для меня было то, что каждый день из лазарета выносили мертвецов в бумажных рубашках. Все они погибли от голода. Мы опять сбежали. На этот раз повезло больше – на наше счастье американцы освободили город от фашистов. Союзники подобрали нас, и 1,5 месяца мы жили на их военной базе, где все это время нас откармливали. А потом посадили в грузовик, дали по буханке хлеба и сахара и отправили в Польшу. Капитуляция Германии уже произошла, в Европе царила полная неразбериха. Никто нам не сказал, как из Польши попасть в Советский Союз. Я на перекладных, в товарных поездах, всеми силами стремилась домой, ведь там ждали мама и сестра Инна. Мне и в голову не могло прийти, что можно было навсегда остаться жить в Европе. Когда наконец добралась до Мариуполя, счастью не было предела. Его омрачало только отношение сограждан, меня еще несколько лет презирали и считали предательницей Родины».

Дальнейшая судьба сестер сложилась благополучно. Хотя война и принудительные работы в Германии оставили свой след. Младшая Инна, которой в силу возраста удалось спастись от угона в Германию, стала врачом, вышла замуж, родила двоих сыновей.  Зоя стала уважаемым человеком на предприятии, была даже депутатом городского Совета, но личной жизни у нее не сложилось, замуж не вышла, детей не было. Лида пережила в Германии какое-то потрясение, о котором никому не рассказывала до конца своей жизни. Она удачно вышла замуж, но в ее семье не было детей, война просто выжгла ее изнутри.