В Набережных Челнах профессиональный настройщик рояля появился после критики Святослава Рихтера

Музыка звучала в полутьме, под снопом света настольной лампы  

Хотя столько лет прошло, а удивительный концерт до сих пор в памяти Раисы Ей, бывшего преподавателя по классу фортепиано музыкальной школы № 6:

– Как только стало известно о приезде в город Святослава Рихтера, мы с коллегами   потеряли покой – очень хотелось попасть на его выступление! Мне повезло, и я оказалась в небольшом зале кинотеатра «Чулпан», который был заполнен до предела.  На сцене стояло обычное пианино. Святослав Рихтер находился в замечательной музыкальной форме: играл так, что мурашки по коже бежали.  В концерте прозвучали фортепианные миниатюры.  Их исполнение сразу захватило меня. Конечно же, я тысячу раз слушала эти записи на пластинках, но то, что звучало вживую – непередаваемо. У великого музыканта была собранная, строгая манера игры. Овации обрушились одновременно, как водопад. Было много цветов, и музыканта зал долго не отпускал, просил сыграть на «бис». Вообще, я слушала великого Рихтера три раза: сначала в Казани и два раза – в Челнах, и это для меня незабываемое счастье. 

У музыканта была традиция – аккуратно вести регистрацию своих выступлений. Так, 21 августа 1986 года на страницах его тетрадей-реестров еще раз появилось название нашего города (он тогда был переименован в Брежнев). Святослав Рихтер приехал в рамках четырехмесячного концертного турне по стране, а передвигался он в вагоне поезда.  На этот раз концерт прошел на сцене ДК «КАМАЗ». Там для него был подготовлен белый рояль фирмы «Москва».  

И на этот раз зал не смог вместить всех желающих. Многие слушатели, среди них была и   преподаватель музыкальной школы № 2 Валентина Рожкова, сидели на стульях прямо на сцене:

– По просьбе Святослава Рихтера в зале была полная темнота, свет настольной лампы освещал лишь ноты на пюпитре, клавиатуру и руки пианиста. Были только музыка и музыкант.  Это давало слушателям возможность сконцентрироваться на музыке, ни на что не отвлекаясь. Прозвучали труднейшие для исполнения произведения Гайдна, Бетховена, Шумана, Брамса.  Запомнилось, что Святослав Рихтер был очень сосредоточенный. Известно, что для него всегда было важно неукоснительное выполнение авторского текста.   Но если раньше он огромные произведения играл наизусть, то в этот раз на пюпитре стояли ноты, видимо, для подстраховки.  Возраст есть возраст: ему был 71 год.

Событие 28-летней давности  очень  легко вспомнила Марина  Арап, преподаватель по классу фортепиано музыкальной школы №4:

– Из нашей школы практически все преподаватели смогли купить билеты на концерт Святослава Рихтера, и потом мы долго делились своими впечатлениями. Программа была сложная, и талантливый музыкант  представил ее так, что вряд ли кто сможет повторить.   

Знаю и некоторые закулисные подробности. Переворачивать страницы нот во время исполнения программы поручили моей коллеге – красивой и всегда модно одетой молодой преподавательнице Ирине Курнаковой.  Перед концертом, видимо, чтобы убедиться в компетентности «переворачивальши», Святослав Теофилович поинтересовался,  что на сегодняшний день в ее учебной программе. Ирина Николаевна  быстро сообразила и сказала, что «Инвенции»  И. С. Баха. Мэтр был удовлетворен. Надо отдать должное, они вышли на сцену без репетиций. Перед выходом на сцену он выпил рюмочку конька, оказывается, у него была такая традиция.  Уже после концерта один из  многочисленных букетов он через своих помощниц,  его сопровождали и помогали  ему две дамы солидного возраста, передал  Ирине Николаевне – так у него  было принято после каждого выступления.  А мы и в шутку, и всерьез,  посоветовали ей шикарную блузку, в которой она сподобилась сидеть возле Святослава Рихтера, повесить в рамку под  стекло и демонстрировать  гостям. Увы, она к нашему совету не прислушалась и продала ее.

Свои воспоминания у  Ильдара Абдрашитова, бывшего директора  музыкальной школы №6:

– Из нашего коллектива на концерт попали я и два преподавателя. Нам все завидовали! Действительно, Рихтер был загадкой, феноменом в музыкально-исполнительском искусстве ХХ века. В тот вечер в зале у меня возникло ощущение, что музыка Бетховена, Шопена, Брамса, я хорошо помню всю программу, рождается прямо сейчас, на глазах слушателей. Произведения, которые он виртуозно исполнял, звучали, как новый рассказ в подаче другого пианиста: другой звук, другой ритм.  Закончился концерт головокружительным потоком пассажей, повторенных на «бис» вариаций на темы знаменитых каприсов Паганини.

В заключение, выйдя на поклон, Святослав Рихтер сказал, что благодарить надо не его, а композиторов. Потом добавил ложку дегтя: такой мощный автозавод в городе строится, возможности есть, а рояль во Дворце культуры не настроенный. И порекомендовал срочно найти профессионального настройщика.

 «Сам Кобзон приглашал меня на работу в Москву,  а челнинка – в Америку, но я отказался»

Ставший уже раритетом инструмент – красивый белый концертный рояль «Москва» – по сей день, как говорится, «жив-здоров». Мы нашли его за кулисами ДК «КАМАЗ» и сфотографировали. Да, постарел: неумолимое время наложило отпечаток на его внешний вид: местами инструмент уже пожелтел, потрескался.

Как того хотел знаменитый музыкант Рихтер, король инструментов получил второе рождение благодаря настоящему мастеру Мелису Курбанову, ставшему в Челнах первым профессиональным настройщиков роялей. Ему удалось исправить серьезные поломки, и инструмент, долго стоявший как реквизит сцены, ожил и снова зазвучал.  Трудно подсчитать, сколько российских и зарубежных артистов, выступивших в ДК «КАМАЗ», по достоинству оценили золотые руки настройщика. У Мелиса Ниязовича уже целая коллекция благодарных отзывов - артистки оперетты Татьяны Шмыги, певицы Эдиты Пьехи, композитора Евгения Крылатова, пианистов Даниила Крамера, Бориса Березовского.

 Азам своей профессии, которой Мелис Курбанов служит уже более полувека, он обучился в Узбекистане, где прошли годы его молодости. О своем первом самодельном инструменте из ватмана, о том, как спел дуэтом с Кобзоном, о своем необычном имени он рассказал нашему корреспонденту.  

– Мелис  Ниязович, вы  столько лет  работаете  в мире искусства,  случайно  ваши пути   не пересекались  со Святославом Рихтером?

–  Я его увидел  один раз  – в августе 1978 года в Московской консерватории, куда привез из Узбекистана  своего студента.  Пока он сдавал вступительный экзамен, я сидел в холле и разговаривал с вахтером –  земляком.  В это время к нам подошел мужчина: среднего возраста, худощавый, очень  скромно  одет.  Он  присоединился к нашему разговору, узнав о цели моего приезда, пожелал нам удачи и, попрощавшись, ушел.  Я  спрашиваю земляка: «Это твой сменщик?», а он сделал большие глаза: «Ты что, не узнал?  Это же сам Рихтер!».  Меня поразили его простота в общении с людьми и  глаза – умные,  цепкие. 

– В вашем роду есть музыканты?

– Нет, я первый. Мама рассказывала, что я уже с трех лет четко отбивал ритм пальцами, сидя за столом. Все улыбались: будет музыкантом. Сколько себя помню, меня всегда тянуло к музыке: в 7 лет сделал из ватмана трубу, наподобие национального инструмента карная, и ходил дудеть на свадьбы. В 14 лет отдыхал в пионерском лагере, а там был духовой оркестр, от которого я не отходил и страшно завидовал музыкантам. Потом я самостоятельно научился играть на ударных инструментах и меня пригласили на танцплощадку – выступать вместе с почтенными музыкантами. Аим тогда было, как мне сейчас.  После школы легко поступил в музыкальное училище в класс тромбона. Когда призвали в армию, и там не пропал: организовал художественную самодеятельность и духовой оркестр. Потом за полтора года, вместо четырех, закончил класс контрабаса, и затем – оркестровое отделение Ташкентской консерватории.  Однажды педагог по сольфеджио похвалил мой абсолютный слух и порекомендовал идти в настройщики. Так, с его легкой руки, я и работаю уже 55 лет. Честно говоря, в молодости мечтал стать врачом, а сейчас я – «доктор» музыкальных инструментов.

– Сколько часов необходимо для «лечения» инструмента?

– Это зависит от его состояния, бывает, от полутора до 4-6 часов. Есть разные исполнители: лирические  и самые непредсказуемые – физические, которые могут запросто раздолбать инструмент.  Был случай, когда меня пригласили в одну семью  настроить  новый рояль,  и я так увлекся, что не заметил, как время пробежало. Заходит хозяйка и улыбается: «Вы знаете, что на часах уже 4 утра? Мы с дочкой успели выспаться». Я и не заметил, что заработался. Мой принцип – не отвлекаться, иначе творческий процесс прервется.  Ради этого и курить бросил. Когда я работаю, мне необходима полная тишина, и даже если в комнате тикают часы, я прошу их вынести.  

– Что главное для настройщика – быть «слухачом»,  или достаточно иметь  специальные инструменты?

– Любовь и преданность профессии, а слух можно развить. Не случайно говорят, что успех – это один процент таланта и 99 – труда. Из инструментов у меня в чемоданчике – камертон, отвертка и настроечный ключ, который мне ровесник, а мне 72.

– Быть «слухачом», наверно, непросто – мгновенно слышите фальшь?

– Да, бывает.  Не принимаю и не понимаю шоу-передачи с подражанием. Зачем изобретать велосипед? Есть артист, и ему вряд ли нужен дублер-пародист.  Подготовка у участников хорошая, но у многих не получается.

– В нашем городе есть инструмент, который вас по-настоящему восхитил?

– Это старинный немецкий марочный рояль–антиквариат, которому сто с лишним лет. В Челнах его приобрели супруги–музыканты.  Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы восстановить его механику.  Зато, когда хозяин дома заиграл на нем, рояль звучал великолепно.  Еще меня восхищают инструменты, которые приходится возрождать с нуля. И лучшая для меня похвала: «Никогда так рояль не звучал, как сейчас».

– А в Органном зале пришлось работать?

– Да, когда там работал мой брат, я помогал ему – он мой ученик. В Органном зале замечательный рояль «Стейнвей», кстати, только на нем играет известный пианист Борис Березовский. Я получаю удовольствие от двух вещей. От того, что очень изменились зрители Органные зала: стали более культурные. Очень хорошие программы концертов и достойные исполнители.

– Есть какой-то памятный случай, связанный с приездом известных артистов?

–  Пианист из Москвы Крамер приезжал в Челны  на  международный фестиваль современной  камерной музыки. Меня выбрали обслуживать рояль. Во время выступлений я сидел в зале – на случай аврала, вдруг понадоблюсь. Так случилось, что деталь внутри рояля отлетела прямо во время игры, и меня вызвали на сцену. Я за секунды на виду у зала заменил деталь  –  быстро ориентируюсь в подобных ситуациях.

А года три назад на чествовании команды «КАМАЗ-мастер» выступал Иосиф Кобзон. Настроить рояль «Москва» меня попросили бесплатно и пригласили на концерт. Захожу в зал, а директор ДК «КАМАЗ» встречает с распростертыми объятиями: «Вы покорили Иосифа Кобзона –он решил, что мастера привезли из Москвы».  Мы познакомились, и он попросил посадить меня на лучшие места, там, где бомонд. Во время выступления  певец спустился в зал, подошел ко мне и мы дуэтом спели куплет из песни «Надежда». Сейчас у меня голос уже похуже, а в молодости был хороший. Позже, за кулисами, Иосиф Давыдович поблагодарил меня и пригласил в Москву, обещал помочь с работой.  Я отказался – в таком возрасте переезд уже не переживу. Несколько раз приглашала на работу преподаватель из Челнов, которая открыла в Америке частный музыкальный колледж. Обещала, что через год я смогу купить себе дом. Но очень уж далеко, и не хочется терять друзей.

– У вас необычное имя, что оно означает?

– Мелис – это сокращенно от имен  Маркс, Энгельс, Ленин и Сталин. В то время в наших краях модными были подобные имена - Виль, Вилен. Вообще-то, родители меня назвали Нуриманом, но сестра, старше на четыре года, воспротивилась: поменяйте и все тут, иначе братика выброшу в колодец. Так бы и поступила, ладно, соседи увидели и меня спасли. Мама работала начальником паспортного стола, и пришлось ей послушать дочку и имя поменять. Всю жизнь мучаюсь – редко, кто не спросит, что оно означает.  

Кстати: в рамках фестиваля «Юбилейный март» в Органном зале 24 марта состоится фортепианный концерт «Посвящение 100-летию со дня рождения Святослава Рихтера». Играет лауреат международных конкурсов Басиния Шульман (фортепиано, Москва).