Днем – запчасти, вечером – театр: бизнесвумен из Челнов вышла на сцену «Синей птицы»

Челнинка Юлия Фофанова относится к числу тех женщин, которые сделали себя сами. Успешная бизнесвумен, разносторонний человек, актриса авторского театра, любящая супруга и мама двух детей. 

НА ЛЮБУЮ ЗАПЧАСТЬ ЕСТЬ СВОЙ ПОТРЕБИТЕЛЬ

– Автозапчасти – абсолютно не женская ниша. Как вы в нее попали?

— В 19 лет отец устроил меня секретарем в фирму по продаже запчастей. Постепенно я изучила ассортимент, стала оператором, проработав более 15 лет, решила открыть свое дело. Клиенты и поставщики уже знали меня, доверяли, давали товар с отсрочкой. Так накопили капитал и расширились. Сейчас бизнес небольшой: кроме нас с мужем работают два сотрудника. Мы сотрудничаем с дилерами автозаводов, комплектуем заказы для магазинов и СТО. 

– Почему сами не стали дилером?

Условия жесткие, особенно после санкций, а потом СВО. Дефицит некоторых запчастей достигает двух месяцев. Раньше много клиентов было из Москвы и Питера, но теперь Китай поставляет туда в первую очередь. 

– Насколько сильный дефицит?

– Особенно не хватает запчастей для военной техники. Появились «ремонтники» – умельцы, которые ремонтируют детали. Пришлось искать новых поставщиков, например, в Китае.

 – Китай лучше, чем Россия?

– Вопрос цены. Китай дешевле, но если хочешь долговечности – лучше оригинал. Мы не торгуем кустарными деталями, чтобы избежать претензий. 

– Как на ценах отразилась ситуация?

– Заводы повышают цены на 2–10 процентов каждый квартал. Инфляция по факту 200–300 процентов.

– Рынок контрафакта в сфере запчастей насколько распространен? Он только Китаем ограничивается?

 – Есть и у нас свои умельцы. Борьбы с этим нет никакой в России. Я считаю, это ни плохо, ни хорошо. На любую запчасть есть свой потребитель. И у него есть выбор. Раз цены такие, куда деваться. Например, ГУР раньше стоил 20 тысяч, а сейчас оригинальная запчасть – 200 тысяч. А ремонтный стоит 50 тысяч. Да, пересоберут его, что-то поменяют, но зато у человека есть возможность его взять.

– Бизнес будете детям передавать?

– Научить могу – как выстроить свой бизнес в продажах. Система продаж одинакова – хоть булками, хоть машинами торгуй. Не легко сейчас малому бизнесу, налоги, отчеты и т д.  Насильно детей тоже заставлять не собираюсь. Пусть занимаются тем, что им по душе.

«ДЛЯ МЕНЯ ПРОЩЕ КУПИТЬ КВАРТИРУ»

– Помимо запчастей вы занимаетесь недвижимостью. Но сейчас у риелторов не лучший период в работе. Насколько снизилось число сделок?

– Если три года назад у меня в месяц было 3-4 сделки, то сейчас – одна. Причина понятна. Раньше молодая семья могла в качестве первоначального взноса внести маткапитал, а сейчас этой суммы абсолютно не хватает. Программа господдержки для всех граждан приобретения жилья в новостройке уже год как закрылась. Семейная ипотека не для всех подходит – ребенок должен быть до 7 лет. И вот только недавно было принято решение об увеличении этой планки до 14 лет. Ждем, когда выйдет официальный закон. А квартиру под 25 процентов в ипотеку брать могут единицы.  У людей либо денег нет, либо они находятся в режиме сбережения – все средства лежат на банковских счетах под высокие проценты.

– Но, наверное, увеличилось число запросов на аренду?

– Да, аренды много. Пока была госпрограмма, многие вкладывались в инвестиционное жилье – покупали по две-три квартиры. В основном «однушки» и «двушки». Сейчас это все сдается. Арендных квартир много, но и спрос огромный. Казалось бы, Челны – не Казань, где объемы аренды большие благодаря студентам, международным мероприятиям, туристам. Но квартиры по аренде в Челнах уходят как горячие пирожки. И это только из-за недоступной ипотеки. А в Казани достойную квартиру вообще днем с огнем не найдешь. Разумеется, это сказалось на ценах. Если год назад снять «однушку» стоило 15-18 тысяч, то сейчас 20-25 тысяч, а если с хорошим ремонтом – то 30 тысяч. За 15 тысяч сейчас можно только студию.

– Что проще риелтору сейчас – продать или купить квартиру?

– Для меня проще купить. Я люблю заселять семьи в новые квартиры, где еще никто не жил, где новый ремонт, люди другие, атмосфера особая. С тобой разделяют радость от покупки и на душе хорошо. Ну и с документами в новостройке, конечно, проще.

– Есть такое мнение, что риелторы – это умирающая профессия. В каких случаях этот специалист обязательно нужен?

– Да, бывает, что недооценивают работу риелтора. Мол, продать мы и сами можем – выставить объявление в интернет. А потом возникают проблемы. Могут быть судебные претензии.

Например, у меня была ситуация при сделке с квартирой, когда из документов о собственности исключили родственника, который находится в заключении. Он прописан, в договоре купли–продажи есть, но в документах не числится как собственник. Пришлось искать, как он пропал. Потому что, когда он вернется из тюрьмы, может заявить свои права на долю и подать в суд на новых собственников.

Или еще случай. Супруги подали заявление на развод. Судья дала месяц на размышление. В течение этого срока супруга купила вместе с племянницей долю в квартире. Проходит 20 лет, племянница начинает квартиру продавать, а там четверть доли тети, которая на момент покупки была еще замужем. И хотя супруга уже нет в живых, но могут быть его наследники, которые будут претендовать на эту долю. Вот такой нюанс.

– Как дальше будет развиваться рынок недвижимости?

– Все ждут, что ипотечные ставки будут падать – прогноз такой, что в 2026 году должны прийти к 16–процентной ключевой ставке. Уже будет легче с ипотекой.

– Но ведь это подстегнет цены.

– Увы, они растут всегда. Застройщики цены не снижали. И даже при этих условиях нераспроданного жилья в новостройках почти нет. В основном их покупатели льготники – «семейники» и айтишники.

– Как вы при такой занятости успеваете заниматься семьей, домом?

– Две недели я в запчастях, две недели – в недвижимости. Муж, конечно, тоже большую помощь оказывает. На нем большая нагрузка. Детей двое: сыну 20 лет, работает продавцом–консультантом в магазине бытовой техники, дочери 16 лет, окончила 10-й класс. Они уже большие, так что тоже помогают.

«ТЕАТР ДЛЯ МЕНЯ – ЭТО БЛАГОТВОРИТЕЛЬНОСТЬ»

– Как вы попали в авторский театра «Синяя птица»?

– Попала в театр благодаря группе для онкобольных «Энергия жизни», когда-то состояла в ней так как пришлось столкнуться с этим недугом. На лекцию пришла руководитель театра Анастасия Сергеевна Дубровина-Останина и сказала, что подбирает актрис для своего авторского театра. Тогда я и решила попробовать. Мне дали текст пьесы, чтобы я его прочла. Так дальше и пошло.

Я уже играла в театре, когда Анастасия написала новую пьесу, куда нужны были мужчины. Она предложила попробовать супругам актрис, так и мой муж оказался в труппе. Как мы шутим, муж попал через постель. Наша пара там не одна: в нем все актеры-мужчины – это мужья наших же актрис. В том числе и супруг руководителя.

– Сколько у вас ролей?

– Пока две. Роли у нас распределяет Анастасия – она и режиссер, и постановщик, и автор пьес. Хотя личное желание актеров тоже приветствуется. В спектакле «Люди–чемоданы» я играю хозяйку дома престарелых. Это история, которая рассказывает об одном дне обитателей дома, о том, как они взаимодействуют друг с другом, о чем переживают. Моя героиня строгая, потому что на ней большая ответственность. Это госучреждение, и она решает все хозяйственные вопросы: со всеми надо договориться, найти благотворителя. Моя героиня добрая, заботящаяся о своих стариках, так что роль легла на душу.

Второй спектакль – социальная драма «Дно человеческое», где я играю экстрасенса. В этой же постановке участвует и мой муж. Оба мы – экстрасенсы. Пьеса создана на основе документального фильма «Идущие к черту» Бориса Соболева. И в ней поднимается проблема того, как люди легко становятся добычей экстрасенсов, гадалок и прочих мошенников. В спектакле открытый финал – разоблачения не происходит. Это сделано намеренно, чтобы люди понимали, что, обращаясь к подобным «целителям», волшебной таблетки они не получат. Всего надо добиваться самим.

– Как вы готовитесь к спектаклям? Как вживаетесь в образы?

– С мужем вечерами вместе читаем пьесу. Репетиции – раз в неделю. С актерами проходит вживание в роль – процесс долгий, трудный. Должно пройти с десяток спектаклей, чтобы ты окончательно сросся с персонажем. В театре 27 актеров, и все из разных сфер. Есть и медсестры, и строители, и пенсионеры. Помимо того, что это авторский театр, он еще и для людей возраста 40+. Ни у кого из нас нет актерского образования. У всех в прошлом – максимум выступления в школьных постановках или сценках в пионерлагерях. Но Анастасия открывает таланты, раскрывает способности тех, кто горит желанием посвятить себя служению сцене.

– У вас открылся талант, о котором вы не подозревали?

– Про талант пока сказать не могу, но идет проработка психологических зажимов. Уходит боязнь сцены, публичных выступлений, развиваются ораторские навыки, прорабатывается коммуникация с людьми. И конечно, в театре получаешь свою порцию славы – это очень приятно, когда тебе аплодируют, говорят комплименты.

Наш театр не зарабатывает деньги. Он арендует зал – ежемесячно платит 88 тысяч рублей. И билеты, которые продаются на спектакли, едва покрывают эту стоимость, реквизит, костюмы для спектаклей. Театр при этом работает как ИП и налоги платит. В целом для меня это – благотворительность. Я всегда говорю: если после спектакля человек вышел из зала и о чем-то задумался, значит, мы на верном пути.

– Какую роль вы хотели бы сыграть?

– Комедийную. Хочется побыть какой-то необузданной, безрассудной женщиной. И это, между прочим, задача не из легких. Человека довести до слез легче, чем его рассмешить. Надавить на какую-то струну в душе проще – родители, дети, смерть... Из-за этого драмы и трагедии пишутся легче. А вот заставить зал смеяться – это дорогого стоит.

– А ваш супруг о какой роли мечтает?

– Наверное, о детективе. Но пока в репертуаре театра такого жанра нет. Он только в планах.

«УЖЕ ВОСЕМЬ ЛЕТ КАК Я КЛОУН ЗЕФИРКА»

– Вы упомянули про благотворительность. Желание помогать привело вас в волонтерский проект «Больничный клоун»?

– На тот момент я тоже нуждалась в моральной поддержке. Развод с первым мужем, а потом страшный диагноз – онкология. Жизнь тогда была для меня в черном цвете. Я проходила лечение и только начала восстанавливаться. Случайно встретилась с одноклассницей, которая уже состояла в этом проекте. Она меня и позвала волонтером.

Проект «Больничный клоун» каждый год проводит фестиваль «Чемодан чудес». Это такое пространство, где для детей с ограниченными возможностями здоровья есть «Клоунская больничка», мастер- классы, игры и тд.  Дети с диагнозами проводят много времени в больницах, устают от врачей, уколов. И чтобы их мышление поменять, наши детки сами становятся врачами, а клоуны болеют смешными болезнями. За каждого вылеченного клоуна дети получают призы.

Первый раз на таком фестивале я только помогала, потому что еще не умела правильно общаться с особыми детьми, боялась их. Ведь обычных людей не учат взаимодействию с детьми–инвалидами. Но после фестиваля я такой мощный прилив энергии получила, такой нужной себя осознала. Все как-то само пришло – знание, как с ними обращаться, умение общаться. Уже восемь лет как я клоун Зефирка. Кроме фестиваля мы ездим по домам к особым деткам, поздравляем их с Новым годом. Это добрые отзывчивые дети. Им многого не надо. Да, жутко устаешь, но это другая усталость – ты еще больше получаешь, отдавая внимание и любовь детям. Сама атмосфера заряжает. Волонтеры там не за деньги, а просто хотят уделить свое время тем, кто нуждается в помощи. Дважды в неделю ходят по больницам, играют с ребятишками, проводят мастер-классы.

– Как вам удалось справиться с онкологией?

– Было сложно. Когда сталкиваешься с таким диагнозом, сразу думаешь – умру. У меня на тот момент было двое детей на руках. Думала уже писать завещание, доверенности. Обнаружила опухоль совершенно случайно. Увидела на шее в зеркале шишку, которая потом стала расти. Анализы были прекрасные – как у космонавта, а выяснилось, что рак уже в третьей стадии. 2 года ушло на лечение. И лысая была, и поправилась на 20 кг от гормонов, и химиотерапию проходила и облучение. Но справилась. От настроя многое зависит. Если ты выбираешь умереть – умрешь. Если будешь бороться – выкарабкаешься.

После онкологии жизнь поворачивается на 360 градусов, начинаешь ценить каждый прожитый миг. Это такой жизненный урок, через который, видимо, надо было пройти. Человек не может свет видеть без тьмы. Конечно, сейчас к своему здоровью трепетнее отношусь.

– Кто ваш идеал в бизнесе, в театре и в семейной жизни?

– Для меня идеал – это человек, который добился результата. То есть для меня не может быть идеалом бизнес–тренер, который учит людей, как построить свое дело, но сам при этом без бизнеса.

– О чем мечтаете? Какие цели в жизни ставите?

– Построить дом-фонд, где любой сможет получить бесплатную помощь. 

Фото: личный архив Ю.Фофановой, Евгения Катушенок