Гульзада Руденко: «Жители Набережных Челнов яркие и открытые, елабужане отличаются от них»

Когда город превращается в город? Уж точно не тогда, когда в нем появляется много высотных домов и широкие дороги. Толку от них нет, если люди мыслят и живут как деревенские обитатели. А может ли город превратиться обратно в село? Конечно, может. И это произойдет, если его жители так и не научатся городской культуре. В Набережных Челнах есть несколько человек, которые сделали для превращения нашего города в город очень многое, и это не строители. Одна из этих людей – Гульзада Руденко. 

- Гульзада Ракиповна, есть ли у Челнов потенциал для того, чтобы составить конкуренцию Елабуге по организации таких же масштабных мероприятий, как Спасская ярмарка или музыкальный фестиваль Бориса Березовского «Летние вечера в Елабуге»? 

- Когда я давала согласие на работу в Елабуге, моим сокровенным желанием было превратить Елабугу в рекреационную зону, привлекательную для жителей Челнов, потому что 42 года живу в Челнах и люблю этот город.  На протяжении всех этих лет новые учреждения культуры в Челнах практически не строились: в городе-полумиллионнике построены одна музыкальная школа, два дворца культуры, один концертный зал и создан один музей, и тот в бывшем кинотеатре «Чулпан». Только в самое последнее время благодаря Президенту Республики Татарстан Р.Н. Минниханову и Министерству культуры РТ началось движение в обеспечении зданиями трех театров города, а до этого они все находились в приспособленных помещениях. Челны – город большой, многоэтажный, очень долго его справедливо называли спальным. Так что 18 лет назад, когда меня пригласили на работу в Елабугу,  решила сделать все, чтобы челнинцы находили для себя отдушину в соседней Елабуге. Поэтому, в условиях естественной культурной лакуны у челнинцев, я изначально ставила задачу развивать не только комплекс музеев, но и в целом культурную жизнь вокруг них, формируя «культурный оазис». 

-  Многие челнинцы, которые посещали не только туристическую Елабугу, а окунались в повседневную жизнь елабужан, отмечают, что наши соседи пугающе застряли в начале 90-х, и по своему менталитету, и по инфраструктуре. Как вы считаете, нет ли противоречия в том, что культурно насыщенная Елабуга в этом смысле проигрывает технократичным Челнам? В Челнах люди более продвинуты в плане современной эстетики, трендов.

-  Я во многом согласна с мнением челнинцев, потому что елабужане заметно отличаются от жителей Челнов. Я работаю 18 лет в Елабуге и до сих пор не могу дать определения елабужанам. Их менталитет активно формировалсяв конце XVIII-XIX веках. В дореволюционное время на 10 тысяч населения этого города приходилось 600 представителей купечества, а учитывая членов их семей, каждый третий, а то и каждый второй житель Елабуги так или иначе принадлежал к купеческим фамилиям.
К началу ХХ века в городе было выстроено 19 учебных заведений, несколько богаделен – мест, где любой, кто потерял работу или не имел крова, мог получить еду и ночлег совершенно безвозмездно. То есть простые люди привыкли, что о них заботятся сильные мира сего, и самим прилагать усилия для комфортной жизни нет большой необходимости.  Думаю, что такое, немного расслабленное и легкое, отношение к жизни у части коренных елабужан осталось и по сей день. Елабужане по большей части народ, не яркий на эмоции. И многое из того, что делается в городе, в том числе для их блага, нередко воспринимается горожанами как нечто естественное. Не стоит обвинять в этом людей, вы правильно озвучили, что это ментальность места, обусловленная объективными обстоятельствами. Зато при этом елабужане очень дисциплинированные и ответственные, к примеру, если призываешь жителей исторической части города, где расположены практически все объекты туристического показа, привести в порядок свои дворы и прилегающие территории – они обязательно сделают то, о чем мы их просим.   Тем более что мимо них проезжают туристы со всей России и мира, и они осознают, что любой частный двор – это лицо целого города.

Кстати, подобной реакции довольно сложно добиться от челнинцев. Я живу на Элеваторной горе, то есть в самой старой части города, которая основана еще в 1626 году крестьянами из Елабуги. Так вот современные жители поселка Элеваторная гора, будучи сами не слишком озабочены работой по содержанию прилегающей к их частным владениям территории, требуют этого от городских властей, хотя это как раз тот случай, где совместная работа дала бы эффект синергии. 
Что касается положительных качеств челнинцев, то люди тут более оптимистичные, яркие, открытые другим людям, готовые к новым знакомствам и продуктивным контактам.
Помню,  когда я только пришла на работу в Елабугу, со мной позволил себе очень грубо поговорить один из руководителей городских учреждений. После этого я пришла к мэру, в то время это был  Ильшат Рафкатович Гафуров, и сказала, что, наверное, не смогу работать в Елабуге, если тут коллеги общаются друг с другом в таком тоне. А он ответил: «Это не к вам лично такое отношение, это отношение елабужан ко всем пришлым». В итоге мы сошлись на том, что я отработаю год, а потом приму решение,  оставаться мне или нет. В итоге –  задержалась вот уже на 18 лет.  Кстати, хочу отметить, что в Елабуге на ключевых должностях очень часто работают люди из других городов, многие из Набережных Челнов.  Лично я ни на что не променяю такие, казалось бы, выматывающие и рутинные ежедневные поездки в соседнюю Елабугу: просто я очень люблю Елабугу, где с огромным удовольствием работаю, и город Набережные Челны, в котором живу. И переезжать никуда не планирую.

- Почему? Наш город более комфортабелен? 

- Да, в том числе. Но еще в нем особая энергетика, в Набережных Челнах живут все мои близкие друзья, коллеги. А еще здесь очень часто встречаются благодарные люди, не забывающие прошлые заслуги и совместную работу на благо города.  Каждый год, например, меня приглашают на празднование Дня работника культуры в Челнах, хотя могли бы забыть. Ежегодно я становлюсь членом жюри набережночелнинского конкурса «Сабантуй Гузеле», который мы придумали вместе с Файрузой Зуфаровной Мустафиной много лет назад. Это наше авторское мероприятие, поэтому мы продолжаем принимать активное участие в его проведении.

Для меня Елабуга и Челны – это одно пространство. Я вижу очень большое количество челнинцев в выходные и праздничные дни на улицах Елабуги. Кстати, лет пять назад в Елабуге шли разговоры о том, что горожане неоднозначно относятся к развитию туризма на тех пространствах, которые привыкли считать исключительно своими, их раздражали туристические автобусы и много посторонних людей на некогда тихих улицах. Так что мне пришлось активно убеждать елабужан, что туристические исторические города не могут принадлежать только их жителям, любое историческое наследие является общим достоянием народа, страны. А сегодня мы наглядно демонстрируем всем, что туризм – это одно из самых перспективных направлений развития Елабуги и Елабужского муниципального района.

- Сейчас Свияжск и Булгары – одни из самых посещаемых точек туристами не только Татарстана, но и страны. Они вам конкуренты?

- Нет, абсолютно. Елабуга  богата на исторические личности, которые составили не только ее славу, но и славу всей России: Иван Шишкин, Марина Цветаева, Надежда Дурова, Иван Бехтерев, купцы Стахеевы. Они  до сих пор привлекают большое количество туристов и людей, увлекающихся их судьбами, так что многие приезжают в Елабугу не один раз, ведь поклонникам хочется узнать больше о своих кумирах. А города Свияжск и Булгары  – это исторические места, без привязки к личностям, поэтому люди нередко считают, что для полноценного знакомства с ними достаточно побывать в них лишь один раз.  Многие очень любят теплоходные круизы, отправляются в них из года в год,  поэтому не во всех городах  и не каждый раз они сходят на берег для прогулок и экскурсий, а вот Елабугу посещают всегда, ведь у нас практически каждый год появляются новые музеи, а в уже имеющиеся мы с завидной периодичностью вносим дополнения в экспозиции. Такую возможность нам дают активная работа по пополнению фондовых коллекций интересными предметами, архивные изыскания, работа с потомками известных фамилий, научная деятельность и, конечно, проект по организации межмузейных выставок.

- В целом, может ли классический музей быть прибыльным? Если не будет дотаций от государства, музейщики смогут остаться на плаву? 

- В мировой практике есть примеры, когда конкретный музей абсолютно не дотируется государством, есть другой вариант - дотации «50 на 50». Например, по формуле «50 на 50» еще три года назад было построено финансирование у нас в музее-заповеднике - половину необходимых денег мы получали от государства, и ровно столько же зарабатывали сами. Сегодня в нашем случае соотношение в формуле изменилось и составляет «70 на 30», где 70 процентов средств – это бюджетные субсидии на выполнение установленного нам Государственного задания. Мы живем за счет бюджета Республики Татарстан, благодаря региональному финансированию нами организуются всероссийские Спасская ярмарка, Фестиваль колокольного звона, международный музыкальный фестиваль Бориса Березовского. Что касается бюджета РФ, финансирование на протяжении многих лет мы «выбивали» за счет активного грантового участия в федеральной целевой программе «Культура России». В последние два года нам успешно удается благодаря привлечению творческих партнеров заявляться и получать гранты по линии Нацпроекта «Культура». Достаточно активно мы работаем и по привлечению иных федеральных и республиканских грантов. 

- Музыкальному фестивалю Березовского, наверное, место в Челнах. Ведь в нем активное участие принимает Игорь Лерман, его друзья…

- Не думаю, ведь фестиваль «Летние вечера» это не только классическая музыка и фольклор, но и природа, ландшафт, сам непередаваемый дух старинного города. Половина его успеха – это локация, такой в Челнах не найти. 
Расскажу, как родилась идея фестиваля. По приглашению Игоря Лермана в Челны приезжает много именитых музыкантов, они специально выбирают день, чтобы съездить в Елабугу.  Так Игорь Лерман показал Елабугу Березовскому, на прогулке он обмолвился, что мечтает проводить в Елабуге опен эйр, и Борис его поддержал, сказал, что с удовольствием бы принял участие в таком фестивале. Затем я озвучила тогдашнему главе Елабуги Геннадию Егоровичу Емельянову  эту шикарную идею, и он с удовольствием ее поддержал. Далее мы получили одобрение со стороны нашего учредителя – Министерства культуры РТ и, наконец, было принято решение Президента РТ Р.Н. Минниханова о проведении Фестиваля.
Когда мы готовились к первому фестивалю, я опасалась, что слушателей будет мало, поэтому попросила руководство города заранее распределить места на трибунах. К счастью, мои опасения не оправдались: в итоге на концерты пришло огромное количество людей, отклик был просто невероятный! Тысячи людей сидели на траве, трибунах, бегали дети, кстати, из-за этого я в первый раз тоже переживала, но Борис мне сказал, что в этом и заключается вся прелесть фестивалей под открытым небом. Из-за коронавируса в этом году «Летние вечера» не состоялись, но я надеюсь, что в будущем году наш фестиваль вновь состоится и приобретет еще более широкий масштаб. 

- Возвращаясь к музейному финансированию. Не кажется ли вам, что нехватка госфинансирования подталкивает музеи скатываться в популизм, выставки низкого качества, не имеющие никакого отношения к искусству или истории?

- Я около 10 лет член президиума Союза музеев России, и мы об этой проблеме говорим постоянно.  Нельзя, чтобы музеи превращались в развлекательные центры, самоцелью которых является зарабатывание «денежных знаков» любой ценой. Нужно чувствовать грань, которая превращает музей в развлекаловку. Но, к сожалению, немалое количество руководителей городов, районов, поселений хотели бы, чтобы музеи были именно такими развлекательными центрами – широко востребованными с утилитарной точки зрения, но без претензий на познание и развитие интеллекта.  
С другой стороны, иногда я слышу упреки в том, что музей-заповедник устраивает Спасскую ярмарку, музыкальные фестивали. Действительно, основной массив организационных дел мы берем на себя, потому что в дни проведения Спасской ярмарки или фестивалей наши музеи посещают по 10-15 тысяч посетителей. В эти дни мы неплохо зарабатываем, именно в музеях и в рамках нашей разнообразной уставной деятельности. За проведение ярмарки или фестивалей мы ничего не получаем, наоборот, тратим очень много энергии, ведь в их подготовке, как правило, уже задолго до начала событий задействованы все 166 членов нашего коллектива. 

Если дальше говорить о мероприятиях, на первый взгляд не имеющих отношения к музеям, то я вспоминаю Бал потомков, который мы провели в 2012 году, и горжусь им. Тогда музею-заповеднику удалось собрать 135 потомков 15 известных родов, имеющих отношение к Елабуге.
Один из них подошел ко мне и сказал: «Вы не представляете, какое большое дело сделали. Вам стоило родиться уже только для того, чтобы собрать нас всех вместе». Некоторые потомки даже не знали друг друга, они познакомились в Елабуге, многие вообще никогда не бывали в России, кто-то не говорил по-русски. Среди потомков Надежды Дуровой, большинство которых живут во Франции, был мальчик, которому на тот момент было лет 10, спустя 8 лет он вернулся в Елабугу, и уже говорил с нами по-русски. 
Наш музей-заповедник давно вышел  из привычного ассоциативного ряда, он стал для Елабуги ведомством  по развитию туризма, частично взял на себя функции муниципальных управлений культуры, охраны объектов культурного наследия, туризма и прочих. Считаю, что у елабужского музея-заповедника градоформирующая роль: сегодня он занимает 490 га территории (12% общей площади города!), на которой расположено 184 объекта культурного наследия. 18 лет назад в составе музея-заповедника было всего три музея, а теперь их 16, кроме того, нами созданы непривычные для музея в его классическом понимании музейный ресторан, туристско-информационный и издательский центры, музейные кофейня и магазин, Библиотека Серебряного века, интерактивные мастерские… Даже в собственных гаражах за неимением новых пространств для воплощения задуманного мы открыли настоящие экспозиции!

- Еще вы проводите в Елабуге интересные проекты совместно с художниками…

- Да, это ежегодный международный арт-симпозиум по современному искусству. В эти дни идет уже 15-й, юбилейный симпозиум, в этом году его тема «Калейдоскоп дружбы». Он посвящен, как и практически все, что мы проводим в 2020 году, 100-летию образования ТАССР. Параллельно проходит третья творческая лаборатория «Bashnya», ее участниками, в отличие от именитых участников арт-симпозиума, являются молодые художники. Современное искусство неординарно и многогранно, к нам приезжают художники очень разных направлений. Но есть одно условие: мы просим, чтобы работы были выполнены в реалистичной манере. Художники понимают свою ответственность за результаты творческого процесса: ведь созданные в дни симпозиума работы пополняют фондовые коллекции Елабужского государственного музея-заповедника и вносятся в Музейный фонд Российской Федерации.

- Вы приобретаете картины для себя? Как считаете, можно ли покупку работ местных художников считать удачной инвестицией?

- Где бы я ни бывала, из других регионов России я возвращаюсь с самыми аутентичными для национальной культуры предметами декоративно-прикладного искусства. А из каждой страны я обязательно привожу работы художников, всегда нахожу блошиные рынки, местный вернисаж и стараюсь купить картину, которая олицетворяет культуру того или иного этноса, региона, целого народа, страны. Все они обязательно выполнены в реалистичной манере. Я человек, который любит определенность и в отношениях, и в жизни, и в работе, и даже в отдыхе – не люблю, когда, что называется, плаваешь и не видишь дна. 

Отвечая на ваш вопрос – да, по моему мнению, работы местных художников можно считать инвестицией. Музей-заповедник имеет хорошую коллекцию работ, которые художники, в том числе местные, оставляют  после симпозиумов, и это своего рода инвестиция – в сохранение и популяризацию творческого наследия региона.  А вот свою личную коллекцию не рассматриваю с этой точки зрения. Хотя у меня есть работы Юрия Свинина, Рабиса Саляхова, Зуфара Фаттахова, Хамзы Шарипова и других художников Республики Татарстан. Кстати, работу Хамзы Шарипова я купила в подарок своему сыну на Новый год, тогда ему было 11 лет. Он сам хорошо рисовал, поэтому подарок ему понравился.

- А сейчас он рисует? 

- Нет, ему 37 лет и он занят бизнесом с отцом в системе гидроэнергетики. 

- У вас есть интересные проекты с художником Рабисом Саляховым, связанные с татарской культурой и историей, которые вы делали в Турции. Для вас близка национальная тематика?

 – В турецком городе Эскишехир мы создали музей, посвященный истории мухаджиров, татар, которые покинули в 1897 году Российскую империю и переселились в Турцию. Тогда шла перепись населения, людей напугали тем, что их, якобы, хотят окрестить, поэтому они снимались с родных мест целыми деревнями и переселялись в Турцию. Там, живя в тяжелейших условиях, будучи пришлыми, заселяя выделенные им не самые плодородные земли, они смогли сохранить свою идентичность, язык, обряды, национальную кухню, традиции, культуру, эпос.  В 2012 году Президент Республики Татарстан Р.Н. Минниханов принял решение о создании в городе Эскишехире экспозиции, посвященной нашим соотечественникам-мухаджирам, а губернатор города поручил отдать под нее дом в историческом центре – объект культурного наследия, в котором мы и обустроили музей. В декабре 2019 года было принято решение обновить экспозицию, но, к сожалению, в связи с пандемией коронавируса эти планы пришлось отложить на неопределенное время. Однако мы успели разработать научную концепцию, тематико-экспозиционное и художественное решение, приобрести мультимедийное оборудование, заказать предметы для создания экспозиции, в том числе изделия декоративно-прикладного искусства.

- Вы с такой теплотой говорите о национальной татарской идентичности. Что вы ответите тем людям, которые говорят, что межнациональные браки недолговечны, что смешанные браки – это плохо?  У вас ведь фамилия Руденко.

- Мне это никто никогда не ставил в упрек. Но однажды была на встрече одного очень известного татарского драматурга со студентами. Тогда он произнес оскорбительные слова в адрес всех детей, рожденных в межнациональных браках, даже повторять их не хочу. С тех пор  этот человек для меня не существует, каким бы авторитетным он ни был. 

Я – человек мира, для меня нет разницы в религии, национальности. Дома у нас есть и шамаили, и иконы. Для нас с мужем – это виды искусства. 

А знание моего родного языка – это моя личная культура, и говорю я на нем столько и тогда, когда мне диктует это мое личное понимание ситуации. Я выросла в татарской деревне, но пошла в 1 класс в русскую школу, хотя у нас была начальная татарская школа: родители хотели дать нам наилучшее, как они считали, образование, ведь раньше ни институтов, ни университетов с преподаванием на татарском языке не было, можно понять их стремление подготовить к имеющейся высшей школе. Когда я пришла в 1-й класс, нас было 11 детей, и никто из нас не говорил по-русски, а наша первая учительница, Валентина Васильевна Абрамова, в свою очередь не говорила по-татарски, вот так я и начала познавать русский язык. При этом уроков татарского языка в нашей школе практически не было ввиду отсутствия учителей.

-  Да, кого-то культура объединяет, кого-то разъединяет. Точно так же некоторые делятся на два лагеря, исходя из пола. Я сейчас говорю о феминизме. Вы достаточно давно увлечены созданием общественных организаций, которые объединяют женщин. В 90-е годы Вы были председателем «Ассоциации женщин Набережных Челнов», сейчас возглавляете «Союз деловых женщин г.Набережные Челны и региона Закамье»». Тем самым вы отстаиваете интересы женщин в мужском мире?

- Нет. Мы объединились в 1994 году, и это было просто желанием общаться: в наш клуб входили женщины - руководители лечебных учреждений, школ, художницы и многие другие. У нас и в мыслях не было противопоставлять себя мужчинам, куда уж мы без них, без их крепкого плеча, поддержки и одобрительного слова…  Мы помогали талантливым детям, нуждающимся женщинам, создали свою биржу труда, собирали вещи для многодетных семей, делали многое другое. Эти люди нам доверяли, ведь мы делали это с чистым сердцем. Наша работа была заметна в городе, потому что объединение творило много добрых дел. А мужчинам объединяться нет такой явной необходимости, их и так очень много и во властных структурах, и в бизнесе, и в общественных формированиях. 

- Многие отмечают, что вы в течение многих лет внешне вообще никак не меняетесь. Как это вам удается?

- С огромным удовольствием я посещаю салон красоты, не забываю о массаже.  Мне нравится баня, я обязательно посещаю ее  один-два раза в неделю. Недавно мы с мужем решили отказаться от сладкого и мучного, думаю, это повлияет в лучшую сторону на наше здоровье. Ну а главное – надо заниматься любимым делом, с удовольствием ходить на работу и с таким же удовольствием возвращаться домой. 

- Раз речь зашла про здоровье, не могу не спросить про  коронавирус. Вашу семью он коснулся?

- Еще как!.. Мы переболели: я, мой муж, моя сестра, папа. Для нашей семьи цена, которую пришлось отдать пандемии, оказалась чрезвычайно высока. У нас у всех была средняя форма болезни, а вот мой папа не смог справиться. И мы похоронили папу 2 июля 2020 года. На этот момент ему было 92 года, но здоровью нашего самого любимого фронтовика можно было позавидовать. Поэтому я призываю всех читателей беречься и исправно выполнять требования Роспотребнадзора. В этой войне у нас слишком опасный противник, чтобы иметь право на беспечность.

- После смерти Леонида Штейнберга вы сказали, что он был едва ли не единственным человеком, который предложил вам руку помощи, когда вы остались без работы. Почему вам пришлось уйти с должности начальника управления культуры Челнов?

-  Формальным поводом для моего увольнения в 2001 году стал городской концерт в честь Дня пожилых людей. Главе, тогда это был Р.С. Хамадеев, мероприятие не понравилось, он вызвал на ковер меня, весь аппарат управления культуры, руководителей учреждений культуры. Что его не устроило в концерте, до сих пор не понятно.  Глава прилюдно учинил мне взбучку и сказал: «Уходи».   Это было 2  октября, а 3 октября умер отец моего мужа. Я написала заявление на увольнение и уехала на похороны. В мое отсутствие  Хамадеев велел вскрыть мой кабинет и потребовал вынести оттуда вещи. И тогда, и позже, насколько мне известно, он не раз возмущался чересчур смелым поступком, который до того не позволял себе ни один его подчиненный: мол, я много кому говорил «уходи», и лишь она посмела по-настоящему это сделать.

40 дней я была в отпуске с последующим увольнением. Именно в этот период Леонид Данилович Штейнберг сказал мне: «Не переживай, что-нибудь придумаем». Да еще Игорь Лерман позвал к себе в оркестр директором. Так что поддержали меня только эти два человека.

Я искала работу на КАМАЗе, ходила на встречи и переговоры с руководителями городских учреждений, но ничего не вышло. Тогда вместе с Леонидом Штейнбергом мы решили создать туристическую фирму. Он выкупил помещение, я создала колоритный яркий офис, назвали турфирму «Леон-тур», и дело пошло. Я быстро втянулась, и вскоре уже начала разрабатывать ранее не существовавшие турпродукты: к примеру, всех руководителей музыкальных школ вывезла в музей П.И. Чайковского, и туда же планировала отправлять лучших юных музыкантов, чтобы мотивировать их. Подобное произошло и с Елабугой: после посещения Дома-музея И.И. Шишкина я решила, что побывать на родине великого живописца – большая честь не только для юных художников, но и для их педагогов, и для именитых мастеров кисти и карандаша.
Шли месяцы, в мае 2002 года фирма получила лицензию, а мне стало не хватать масштабов для самореализации. И тогда, очень вовремя, когда желание быть полезной и деятельной не только в бизнесе, но и для всего общества стало особенно острым – в октябре 2002 года мне поступило предложение из Елабуги, на которое я, пусть и после серьезных раздумий, дала согласие. А туркомпания затем какое-то время существовала в отдельности от меня.

С семьей Штейнбергов мы были соседями, дружили тепло и по-настоящему. На прошлой неделе ходили к нему на кладбище: 13 сентября у Леонида Даниловича был бы день рождения. До сих пор не верится, что его уже нет. Он многое сделал для Набережных Челнов, жителей города, поэтому, думаю, будет справедливо, если в городе появятся улица, сквер или парк, названные его именем. 

- А в вашей должности нет предельного возраста? 

- Нет. В музейной сфере, как правило, работают до тех пор, пока возможности позволяют быть максимально полезными и стоять на страже исторической памяти.

- Просто вспоминается история с Татьяной Хайман, которая, создав школу «Да-да», была вынуждена ее оставить и уехать. Ей не разрешили работать из-за возраста.

- Считаю, очень плохо, что город потерял семью Хайман. У нее была авторская школа,  удивительно, как руководство города не могло понять, что авторские вещи ценны и важны именно в присутствии и в исполнении автора? Я, например, считаю Елабужский государственный музей-заповедник в его нынешнем состоянии, с его перспективами и потенциалом своей авторской работой, которой отдала уже почти два десятилетия своей жизни, опыта, знаний, любви.   

- Вы все время называли фамилии людей своего поколения. А кого бы вы выделили из молодежи? Кто сможет вести за собой челнинскую общественность? 

- Мне импонирует Олег Коробченко, могу назвать Леонида Барышева и Вадима Махеева – это потрясающие ребята, яркие и успешные, креативные и надежные партнеры. Мне очень нравится Тимур Никонов –  это блестящий молодой человек, развивал в Челнах картографическую компанию «2-ГИС», а сейчас работает в администрации Елабуги; мне  симпатичен теперь уже нижнекамец Радмир Беляев,  нравится, как подходит к любимому делу – служению детям с ОВЗ – замечательная Ася Кислова. В общем, нашему поколению есть на кого положиться и в чьи подготовленные руки отдать свои опыт и знания. И самое важное, что каждый из них уже сегодня – это настоящая личность, персона.