Челнинец рассказал, как оказался в эпицентре чернобыльской трагедии

Владимира выбрали  из 1300 водителей

На Украину Владимир отправился в  39 лет, и с того дня пошел отсчет совсем другой жизни. Он помнит все до мельчайших подробностей, будто  все произошло вчера, и до сих пор просыпается по ночам от тревожной мысли: пора на смену.

«Когда только случилась чернобыльская трагедия, мы обсуждали ее на работе, а в начале июля 1986 года я получил повестку из военкомата, – рассказывает Владимир Сергеевич. – Меня поставили перед фактом: надо ехать на военные сборы сроком в 90 дней, явка обязательна, на сборы  – один день».

В то время Владимир работал  водителем в АТЦ  технологических перевозок КАМАЗа,  и до сих пор он не может понять, почему в Чернобыль отправили именно его:

«В коллективе предприятия было 1300 человек, но почему выбор пал именно на меня одного? Была возможность подключить  влиятельного знакомого и остаться  дома, но я не стал этого делать – иначе было бы стыдно перед самим собой и детьми».

«Говорили, что едем  на строительство жилья»

Из Челнов  в командировку на Украину выехали 60 человек. До последнего момента никто не знал, куда попадет. Говорили, что направят на строительство домов для эвакуированных из радиационной зоны ЧАЭС. В Казани с каждым командировочным переговорили с глазу на глаз, в итоге 15 мужчин младше  35 лет, которые не имели двоих детей, отправили домой. Остальные  на поезде добрались до Кировочепецка, где была  сформирована  рота, а когда всем выдали военную форму –  тельняшку и берет, тайное стало явным.  Правда, почему-то  лишь челнинские  водители  Владимир Симонов  и Башир Хаертдинов оказались в  Чернобыле. Остальных, видимо, направили в другие места.

«Разместились мы  в школе-интернате, – продолжает рассказ Владимир Сергеевич. – Сразу получили задание: все вещи из помещений – учебники, глобусы,  швейные машинки и прочее  – вынести в котлован и закопать. Сохранились лишь парты, которые сложили за зданием. В опустевших комнатах  установили двухъярусные кровати, занесли тумбочки – это стало нашим временным жилищем.  Во время отдыха  писали письма родным, слушали радио и смотрели телевизор, а  вот  со спиртным было очень  строго – ни грамма себе не позволили,  да и купить было негде». 

Прежде чем получить допуск  в эпицентр опасной зоны,  друзья-челнинцы  прошли  20-дневное обучение на машинистов бетононасосной  установки  и сдали экзамен. Затем их включили в штат московского СУ-605, которое занималось ликвидацией последствий аварии на ЧАЭС.  В начале  августа первая группа  выехала на место основной работы – на разрушенный 4-й энергоблок.  

На тот момент  ликвидаторы уже хорошо знали, насколько радиация опасна. Им выдали дозиметры,  медицинские  маски, до работы они добирались в броневиках, обитых свинцом. А  прибыв в зону отчуждения,  увидели  указатели «Осторожно, радиация!». Заливка саркофага для изоляции  смертоносного излучения   4-го блока велась  круглосуточно.  На этом участке были задействованы бетононасосные установки, специально закупленные в Германии. 

«Насосами, которые перекачивали в смену по 800 кубометров бетона, мы управляли из бункера, обшитого свинцом, – вспоминает  Владимир Сергеевич. –  Операцию  осваивал на ходу: в первый день мне показали, что и как, а на другое утро наставник не приехал: машина в дороге сломалась. Выручила  хорошая память:  запомнил, на какие  кнопки нужно нажимать, иначе повредил бы установку стоимостью свыше миллиона советских рублей».

Челнинец  работал в сложнейших радиационных условиях

«Время от времени замки, закрепляющие 50-метровую стрелу бетононасосной установки, выходили из строя, – говорит Владимир. – Приходилось выбегать из укрытия, подниматься  по лесам, которыми был «обшит» реактор, и  менять замок. На это давали 15 минут,  если не укладывался, по рации сообщали, что идет подмога,  а я бегом назад. Смена длилась по 6 часов, но у пульта мы находились по часу, иногда по получасу».

На саркофаг за 205 дней работы пошло  450 тысяч кубометров бетона, было смонтировано около 7000 тонн металлоконструкций.

«Вертолет с журналистами упал на моих глазах»

Владимиру Симонову до сих пор больно говорить о трагедии, которая произошла в его смену.

«Вертолет с двумя журналистами на борту во время съемок по какой-то причине слишком близко подошел к  крану и лопастями задел его трос, - вспоминает ликвидатор. - Лопасти мгновенно разрушились, и вертолет  рухнул на землю рядом с машинным залом –  по другую строну от реактора. Трудно представить, что было бы, если бы заправленная машина упала в сам развал, каким мог стать второй выброс». 

Мертвый город

В свободное время ликвидаторы  ездили в город Чернобыль. Программа была разнообразной.

«Ходили в кино, где показывали комедии и патриотические  фильмы, по магазинам, в больницу – мне  пришлось  зуб лечить, – вспоминает Владимир Сергеевич. – Гуляли по улицам, а тот год выдался  на удивление урожайным:  фруктовые деревья были сплошь  усыпаны  яблоками, грушами, сливами – с   трудом  сдерживались, чтобы не сорвать. Жуть навевали  брошенные жилища: как-то ради интереса заглянул в окно квартиры – хороший телевизор, заправленная кровать, шкаф с книгами, и никого. Было странно, что не увидели кошек и  собак, лишь стайками бегали куры. Медики говорили, что на них радиация совсем не действует. Ловить же их ради супчика необходимости не было – в столовой нас очень хорошо кормили. Правда, повара и весь другой обслуживающий персонал состоял сплошь  из мужчин.  Женщин берегли от радиации».

А еще там, в округе, был необычный лес – сосны с абсолютно желтой хвоей.

«В этой посадке  росли грибы-гиганты  высотой 25-30 см. А вокруг пугающая тишина: ни мух, ни комаров, ни птиц – это было так странно»,– говорит Владимир Сергеевич.

Неприятный момент пребывания в городе  связан с задержанием  мародеров. Ими оказались солдаты сверхсрочной службы, которые в пустых квартирах  искали спиртное.   

После возвращения

В зоне отчуждения наш земляк  пробыл три месяца.  После заливки саркофага домой его не отпустили, а  направили на другой объект – хранилище отходов ядерного топлива. К  семье он вернулся  лишь  в середине ноября.  

«Благодаря работе машиниста, мне удалось заработать по тем временам хорошие деньги – около  4,5 тысячи  рублей,  – поделился Владимир Симонов. – Прибавил к ним зарплату, которая шла на сберкнижку,  и купил машину – это была моя давняя мечта».

Что касается здоровья, то бог его миловал – он  по-прежнему бодрый и энергичный, работает охранником в ГСК.  По его словам, секрет  прост: никогда не курил, не пил, да и жена хорошая попалась. Но за последние годы многое изменилось: в местные санатории, как раньше,  попасть  уже не получается  – большая очередь. Есть доплаты, а из льгот осталась лишь одна – скидки на оплату жилищно-коммунальных услуг. Хотел сделать льготное зубопротезирование, так после разборок все равно пришлось заплатить 28 тысяч рублей.

В. Симонов  рассказал и такую историю: «У бывших «чернобыльцев» была проблема, связанная с  индексацией  суммы возмещения вреда. Помог юрист, правда, с каждого из суммы в 50 тысяч рублей за работу  взял по 10 тысяч. Одному инвалиду  выбил миллион, а себе взял 300 тысяч рублей».

Сейчас ликвидаторы  аварии на ЧАЭС переживают, что в Челнах  нет достойного памятника с именами ликвидаторов,  умерших после возвращения из Чернобыля. Давно обещали его возвести, но, увы, воз и ныне там.

«Душа не лежит ехать в Чернобыль»

 В последние годы активно развивается «чернобыльский туризм» для  желающих побывать в «особой зоне». Но Владимир Симонов против такого путешествия:

– Это  место не для экскурсии – там до сих пор живет трагедия,  радиация продолжает давать о себе знать, – качает он головой. –  Ни за что не поеду в Чернобыль – душа не лежит…

Кстати, в настоящее время в Набережных Челнах проживает  379  ликвидаторов аварии на Чернобыльской АЭС.  В 2015-м  их было 387, за год умерли восемь человек.