Главное — свобода

Сказать честно, я выбрала Ширин себе в попутчики исключительно по двум причинам. Первая: потому что вспомнилась знаменитая поэма Низами. Вторая: потому что пришло на ум ничего не означающее словосочетание «Пряник, прялка и птица… Ширин». Птица Ширин…. Надо познакомиться.

Но это самое знакомство происходит на двадцать минут позже намеченного и длится аж на час дольше запланированного.

Итак, встреча назначена на восемь вечера у остановки «Сен-Женес». Из-за пробок мой автобус задерживается, и я хотя и бегом, но все-таки с десятиминутным опозданием, прибываю к этой остановке и звоню Ширин, чтобы уточнить, где именно она припарковала свою машину. Она объясняет, что ждет меня прямо напротив продуктового магазина. Я с телефоном в руке и с рюкзаком за плечами отмеряю раза четыре всю улицу сверху донизу, устаю, расстраиваюсь, но ни продуктового магазина, ни, соответственно, машины Ширин, не нахожу. Равно как и проезжей части, открытой автомобильному движению. Словом, через добрых десять минут тщетных метаний я понимаю, что возле трамвайной остановки «Сен Женес» Ширин припарковаться никак не может, потому что улица пешеходная. Тогда я вспоминаю, что есть автобусная остановка с таким же названием не очень далеко отсюда.

Так мы наконец находим друг друга.

На переднем сиденье уже сидит приятного вида девушка с азиатскими чертами лица.

Я, конечно, не могу удержаться и первым делом, извинившись за опоздание, начинаю расспрашивать Ширин, откуда у нее такое имя и читала ли она поэму с одноименным названием.

Выясняется, что об этом чудесном литературном произведении она и не слышала ни разу, а поэтическим именем обязана своему отцу, который у нее, оказывается, родом из Марокко.

— Мой папа марокканец, мама — из Голландии, а я родилась во Франции, — гордо заявляет Ширин. Глядя на нее, легко поверить, что смесь арабских генов с нидерландскими дает отличные результаты. По крайней мере, Ширин — очень красивая девушка.

Она рассказывает, как живет теперь в городе ОлоронСент-Мари, что затерялся между По и Пиренеями, как приехала туда на годичную практику и работает на известного производителя шоколада.

— Мне осталось пройти эту практику, и я получу свой магистерский диплом. Что буду потом делать — еще не решила.

— Может быть, тебя возьмут на постоянную работу в фирму, где ты сейчас работаешь?

— Может, мне и предложат остаться. Но даже если и предложат, я все равно не соглашусь. Мне, конечно, нравится это предприятие, и зарплаты там неплохие, но я не собираюсь вот так сразу после университета себя связывать постоянной работой. Меня такая перспектива не интересует. Я предпочитаю краткосрочные контракты в разных компаниях. Так у меня будет больше времени на то, чтобы понять, чем именно я хочу заниматься в жизни. И потом, я хочу путешествовать. Устроиться на постоянную работу — значит, потерять свободу передвижений. На твоем месте я бы тоже не стремилась зацепиться там, где ты сейчас работаешь. В жизни ведь столько возможностей! — уверенно заключает она. За минуту до того я делилась своими чаяниями по поводу постоянной работы.

Я пытаюсь было объяснить, что наши с ней жизненные ситуации кардинально различаются: у нее, в отличие от меня, есть гражданство той страны, где она живет, и она значительно моложе меня… Но француз никогда не поймет иммигранта, поэтому мы меняем тему и слушаем другую пассажирку — студентку медицинского факультета. Она очень занимательно рассказывает, что родители ее — из Лаоса, что они держат ресторан в Бордо и что у нее в рюкзаке лежит несколько вкуснейших рулетиков из рисовой бумаги, которые только и ждут, чтобы их съели на ужин.

На этом захватывающем моменте Ширин вдруг объявляет, что у нее вот-вот закончится горючее. До ближайшей заправки остается всего около десяти километров, и мы успокаиваем Ширин, что уж до бензоколонки-то мы точно сможем доехать. Но меньше чем за километр до заветной заправки двигатель глохнет, и машина съезжает на обочину. Мы оказываемся на пустынной автодороге А64 совсем одни, без бензина и без помощи.

Согласно статистике, продолжительность жизни человек на обочине скоростной автодороги составляет не более десяти минут. Вопреки этим данным, мы втроем проводим в таком положении чуть больше часа. За это время Ширин успевает дозвониться до своей страховой компании, объяснить ситуацию, замерзнуть за компанию с нами, достать из багажника синтетический плед — один на троих — и почти согреться.

Но тут приезжает грузовик-выручатель. Из него выходит невысокий человечек с маленькой канистрой бензина. Заправляет машину Ширин, выписывает счет на двадцать пять евро и снова исчезает в летних сумерках вместе со своим грузовиком. А мы благополучно доезжаем до заправки, выпиваем по чашке горячего шоколада и опять пускаемся в путь.

Вот такая птица оказывается Ширин.